— И чем это кончилось?
— Его судили и признали виновным. — Уидлон подался вперед и сощурил глаза. — Кэтрин… Это ты?
Она кивнула, пытаясь сохранить самообладание.
— Что сталось с моим отцом?
— Ты вернулась. Где ты была?
— Что сталось с моим отцом?
— Господи, Кэтрин, ты же знаешь, как поступают с теми, кого обвиняют в убийстве. Утешение, конечно, слабое, но в конце концов правда выплыла наружу.
— Его отвели под крыло? Его оставили под крылом? — Она стиснула кулаки, почувствовав, как ногти впиваются в мякоть ладони.
Уидлон опустил голову, погладил вместо ответа потертость на брючине. Глаза Кэтрин наполнились слезами, она отвернулась и уставилась на лобный выступ дракона.
— Ты сказал, что правда выплыла наружу?
— Ну да. Одна девица призналась в том, что все видела. По ее словам, Уиллены загнали тебя в пасть Гриауля. Она уверяла, что открылась бы раньше, но старик Уиллен угрожал убить ее, если она откроет рот. Ты, наверное, ее помнишь, вы с ней как будто дружили. Брианна.
Услышав ее имя, Кэтрин круто развернулась и повторила его, вложив в слово всю свою ненависть.
— Разве она не была твоей подружкой? — справился Уидлон.
— А что с ней стряслось?
— Да вроде ничего. Вышла за Зева Маплисона, обзавелась детишками. Сдается мне, сейчас она дома. Ты знаешь, где дом Маплисонов?
— Да.
— Тогда ступай туда, она расскажет тебе лучше моего.
— Пожалуй, пойду.
— Так где же ты была, Кэтрин? Десять лет! Какая такая важность так долго не пускала тебя домой?
Она ощущала, как внутри у нее все замерзает.
— Знаешь, Тим, я вот о чем подумала. Раз уж я здесь, то почему бы не вспомнить прошлое и не пособирать чешую? — Голос ее предательски задрожал, и она постаралась исправить впечатление улыбкой. — По-твоему, кто-нибудь одолжит мне крючья?
— Крючья? — Уидлон поскреб в затылке, лицо его по-прежнему выражало озадаченность. — Да возьми хотя бы у меня. Но послушай, расскажи нам, где ты была. Мы ведь решили, что ты умерла.
— Расскажу, честное слово. Вот вернусь и все расскажу. Договорились?
— Ладно, — Тим, кряхтя, поднялся со стула. — Но если хочешь знать мое мнение, ты поступаешь жестоко.
— Вовсе нет, — отозвалась она, погруженная в собственные мысли. — Со мной обошлись куда хуже.
— Чего? — переспросил Уидлон.
Он бросил на нее испытующий взгляд.
— Я говорил, что ты поступаешь жестоко, оставляя стариков в неведении. Или ты не соображаешь, что означает твое возвращение. Все только и будут обсуждать, что с тобой случилось, а ты…
— Извини, Тим, — сказала она. — Я думала совсем о другом.
Дом Маплисонов, один из самых больших в Хэн- гтауне, насчитывал с полдюжины комнат, причем все они появились уже после того рокового дня, когда Кэтрин вздумалось позагорать на солнышке над пастью Гриауля. Однако его размеры свидетельствовали не о достатке или о высоком общественном положении хозяев, а всего лишь о безуспешных попытках избавиться от бедности. Возле крыльца, ступени которого вели к скособоченной двери, валялись кости, кожура плодов манго и прочий мусор. Над арбузными корками кружили жирные мухи. Из-за угла высунулась собачья морда, пахнуло жареным луком и вареной зеленью. Изнутри донесся детский плач. Внезапно Кэтрин показалось, что этот дом — сплошное притворство; за непритязательным фасадом прячется чудовищная реальность, а именно — та женщина, что предала ее и убила ее отца; впрочем, убогий вид постройки немного остудил ее гнев. Она взошла на крыльцо и услышала, как за дверью упало что-то тяжелое, потом раздался женский крик. Голос был хрипловатым, чуть более низким, чем помнился Кэтрин, но она знала, что кричит Брианна, и снова преисполнилась злобой. Она постучала в дверь одним из крючьев Тима Уидлона; мгновение спустя дверь распахнулась. На пороге возникла смуглолицая женщина в драной серой юбке, почти такой же серой, как древесина досок, словно сама хозяйка была неотъемлемой частью окружающего; в ее темно-русых волосах виднелись седые прядки. Она оглядела Кэтрин с головы до ног и с выражением крайнего неудовольствия осведомилась:
— Чего надо?
Да, это была Брианна, но Брианна постаревшая, опустившаяся, расплывшаяся, подобно высокой восковой фигуре. Талия у нее исчезла без следа, черты лица огрубели, щеки обвисли. Злость Кэтрин сменилась ужасом, и тот же ужас промелькнул во взгляде Брианны.