Элен, жена Дэймона, находилась внизу, в толпе. Он видел ее стройную фигуру в светло-зеленом костюме. Офицер связи при купцах… Он тревожился за нее, но что поделаешь — работа есть работа. Расхаживая по ее офису и следя за разгневанными торговцами, он подумывал, не послать ли на помощь жене охранников. Впрочем, она, похоже, не давала себя в обиду, отвечая криком на крики, которые тонули в звуконепроницаемых перекрытиях и переборках. Внезапно купцы успокоились и протянули Элен руки для пожатия, как будто скандала не было и в помине, — вероятно, проблема решилась или была отложена на потом. Элен пошла прочь, а купцы вклинились в толпу выселенных. Судя по тому, как торговцы покачивали головами и переглядывались, предложение Элен не очень-то их устраивало.
Женщина в светло-зеленом исчезла под окнами — вошла в лифт, понадеялся Дэймон, чтобы подняться к нему. Его собственный офис, расположенный в зеленой секции, сейчас оборонялся от разъяренных купцов, а в центре управления скандалила делегация Компании, засыпая требованиями его отца.
— Не соизволит ли медслужба доложить обстановку на восьмом желтой? — бархатным голосом осведомился ком. Очевидно, в одной из эвакуируемых секций с кем-то случилось несчастье.
В офисе доков открылась кабина лифта, из нее вышла разгоряченная спором Элен.
— В центральной настоящий бедлам, — сообщила она. — Купцов вытолкали взашей из гостиниц, а теперь станционная полиция оцепила причалы. Они хотят улететь. Им не нравится, когда под предлогом какой-то там эвакуации их не пускают на родные лоханки. Надо понимать так, что они готовы рвануть хоть сию секунду. Понять их можно: Мэллори славится привычкой брить торговцам лбы.
— Что ты им предложила?
— Не пороть горячку и подумать о выгодных контрактах на поставки для этой оравы беженцев. Да и с полицией цапаться небезопасно. Это их удержит — во всяком случае, до поры.
Элен боялась — тревога явственно проглядывала сквозь ее деланное спокойствие и деловитость. Боялись все. Дэймон обнял ее за плечи. Руки жены обвили его талию, она молча прижалась к нему. Элен Квин с фрахтера «Эстель», ушедшего на Рассел и Маринер… Она не отправилась в этот рейс из-за него, Дэймона, решив навсегда связать свою жизнь со станцией. И вот теперь ей приходится увещевать разгневанных и, наверное, совершенно правых в ее глазах людей. Не только увещевать, но и пугать полицией. Сам Дэймон, как типичный станционер, смотрел на происходящее сквозь пелену тихой паники. Если на станции что-то не так, лучше пересидеть беду в своей секции, в своем квадранте. Каждый резидент в известной степени фаталист — это свойство характера выпестовано спецификой жизни. На станции возможен только такой героизм. Они не могут стрелять, бежать, прятаться и зализывать раны. У торговцев иная философия, иные рефлексы, а станция способна только нести урон и восполнять его, если останется цела.
— Все в порядке. — Он успокаивающе сжал руку жены и ощутил ответное пожатие. — Нам никто не угрожает. Просто военные отправляют гражданских подальше в тыл. Беженцы переждут здесь кризис и вернутся, а если и не вернутся, ничего страшного. Нам не привыкать. Помнишь, что было, когда эвакуировали Тыловые?
Элен промолчала. По каналам внутренней связи, по коридорам станции носились самые зловещие слухи о катастрофе на Маринере, а «Эстели» не было в составе подходящего конвоя. Узнав о его приближении, Элен ждала скорой встречи со своими — ждала со страхом, поскольку фрахтеры один за другим сообщали о понесенном ими уроне. Битком набитые пассажирами, для перевозки которых они не предназначались, купцы продвигались вперед предельно короткими прыжками. Прыжки и остановки занимали минуты, но эти минуты приплюсовывались ко многим дням, проведенным в реальном пространстве, ко многим дням сущего ада, царившего в трюмах. Поговаривали, будто у большинства экипажей не хватает наркотиков, чтобы безболезненно переносить прыжки, и многие астронавты вынуждены бодрствовать. Дэймон пытался представить, сколь велика тревога Элен. То, что в составе конвоя нет «Эстели» — и хорошо, и плохо. Вероятно, она сбилась с курса и, подхваченная ветром беды, уносится в неведомую даль… Да, беспокоиться есть о чем. Пожар войны угрожает поглотить всех. Подумать только: Маринера нет — взорван, с Рассела вывезен весь квалифицированный персонал… Черта подступила слишком близко. И слишком быстро.
— Похоже, — произнес он, жалея, что нельзя сказать об этом жене завтра или послезавтра, — нам надо перебираться в синюю, в квартиру потеснее. Туда переводят весь штат паспортной службы, ну и нас заодно.