— Не найдут, — важно сказал паук. — А если кто и найдет, я поймаю его в паутину, и он никуда не денется.
— Дети, дети! — кричала взволнованная нянька. — Да куда же вы подевались?
— Перестаньте, — раздраженно сказал папа, — захотят есть — сами прибегут.
— Только посмотрите, — возмутилась мама — весь угол зарос паутиной! Няня, что же вы делали целый день?! Это не дом, а форменный сарай. Боже, какая грязь!
Нянька взяла мокрую тряпку и смахнула со стены паутину вместе с пауком.
— Пи-пи-пи, — жалобно пропищал мышонок.
— Только этого не хватало! У нас мыши, — всплеснула руками мама. — Сейчас же, сейчас же…
И папа тотчас поставил возле норки огромную зубастую мышеловку.
— Меня сорвали, — всхлипнула сестра. — Я разве кому-нибудь мешала?
Она была самая нежная, или нет, самая добрая, или нет, самая — поди пойми этих женщин, даже таких маленьких!.. — и ей было очень жаль прекрасную розу, которая цвела возле дома.
— А мою паутину порвали, меня убили, ох!.. — насупился брат постарше. — Подумаешь, сидел в углу…
— А мышонок жив все равно, — пролепетал самый младший, совсем карапуз. — Папа поставил мышеловку, но мышонок жив и никуда не попался!
— Ну и что? — возразил брат постарше. — Все равно он не может выйти. Или с голоду умрет, или попадет в мышеловку.
— Вот и нет, вот и нет! — воскликнул самый младший, совсем карапуз. — Тогда мышонок станет грызть нору в другую сторону и убежит!
— А если кругом камни? — строго спросила сестра.
Малыш на минуту задумался.
— Если камни… Знаю, знаю! — радостно воскликнул он. — Тогда я стану бомбой и взорву этот дом и убегу вместе с вами. Я не боюсь мышеловки. Я ее взорву. Мы убежим в лес и снова будем играть. Ты опять станешь розой, а ты сплетешь себе новую паутину.
— Пи-пи-пи, — пропищал мышонок в норке.
— Дети, дети! — надрывалась старая нянька. — Куда вы запропастились?
Но дети сидели тихо.
Они ждали, когда мышонок наконец-то превратится в бомбу и разрушит этот дом.
— Пи-пи-пи, — жалобно пищал мышонок. Бах!
Ольга Карабанова, кандидат психологических наук ВСЕРЬЕЗ ПОНАРОШКУ
Наш журнал не раз признавался в своей искренней любви к любым видам игр, в особенности — интеллектуальным. Только в атом году мы опубликовали статью А. Родионова, посвященную созданию компьютерных игр «Игра — дело серьезное» («Если» № 1), ставшую рекордсменом по числу читательских откликов, и литературный компендиум труда голландского философа Й. Хейзинги «Homo Ludens», («Если» N 4), в которой игра рассматривается как часть мировой культуры Сегодня эту же тему продолжает психолог Беседу ведет наш корреспондент Елена Сеславина.
Меня всегда поражала широта спектра человеческих занятий, которые называются словом игра: и покер, и футбол, и дочки-матери, и…
— … и флирт, и невротические «игры, в которые играют люди», описанные Эриком Берном… Видов игр великое множество, но если пытаться искать общее в той психологической действительности, которую выражает это слово, то нам поможет определение, данное выдающимся отечественным психологом Л. С. Выготским. Он считал, что об игре можно говорить, когда существует иллюзорная ситуация, некое, не связанное с реальностью, смысловое поле со своими законами и правилами. Вот ребенок строит из песка холм, воображая, что это крепость. Мастера садятся за шахматную доску, где фигурки символизируют людей, иерархию, всю сложную систему взаимоотношений. В спортивной игре свои роли и правила: ты — нападающий, он — защитник и т. д.
— Воображение связано и с творчеством. Творчество тоже игра?
— В отечественной психологии и философии есть такая традиция: с одной стороны, пытались рассматривать игру как подготовку к труду, с другой — связывали игру с художественными видами деятельности. Это теория избытка сил, согласно которой игра дает выход свободной энергии человека.
— А известно, какие игры были первыми в истории человечества? Играют ведь и высшие животные…
— Есть принципиальное отличие между деятельностью человека и высших животных. У животных знания об окружающем мире передаются инстинктивно-биологически: в родившегося зверька как бы вложена «инструкция» о том, что опасно, а что нет, что съедобно, чего нужно избегать, а что, наоборот, преследовать. Это знание «написано на роду», в нем преимущество животного, но и ограниченность: нет возможности развития. А человеческая жизнь очень динамична, и такой способ передачи видового опыта нерационален. Поэтому, когда шел процесс антропогенеза, происходило «вытеснение» инстинктивных способов жизнедеятельности, своеобразных норм и правил. Чем их заменить? — опять же правилами, но социальными, воплощенными в культуре, предметах, идеях.