— Спасибо, не надо, — отказался Нивен, как раз на этом месте нагнавший Берту.
Но Берта, вскинув голову, с вызывающим видом зашла внутрь, оставив Нивена на аллее. Нивен последовал за нею в надежде, что она из чувства противоречия тут же покинет лавку, а уж тогда он все-таки попытается отыскать нужные слова. Однако Берта уже стояла в глубине мрачной хибары, а старик-предсказатель, разложив какие-то рунические письмена, начал готовить смесь из трав, кусочков потрохов и прочей мерзости, как он уверял, совершенно необходимой для истинности и ясности предсказания. Пучок шерсти бродячей собаки. Лоскуток кожи с лодыжки утонувшего ребенка. Три капли менструальной крови македонской шлюхи. Круглый присосок морского полипа. Поющая океанская раковина. Да и мало ли чего вовсе без названия, неописуемого, ужасного, скверно пахнущего.
А старик вдруг сказал странную вещь: он не может предсказать будущего Берты… только Нивена.
И в вонючей духоте лавки, размеры которой были неясны в полумраке, Нивен услышал, что он — человек без веры, проклят и обречен, ибо от него отказались уже все. Услышал то, в чем Нивен отказывался признаться себе сам. Разгневанный обрушившимся потоком истины, Нивен ударил старика, отшвырнул маленький круглый столик всей мощью своего крупного тела и снова ударил старика, смахнув все с грязного стола. Пронзительно вскрикнула перепуганная Берта, стремительно выбегая из лавки.
И тотчас Произошел бесшумный взрыв. Какая-то неведомая сила вышвырнула Нивена Из самого себя. Какое-то мгновение он одновременно присутствовал сразу здесь и не здесь. А потом необъяснимым образом был перенесен неизвестно куда. В тот каменный котел, где оказался лицом к лицу с разъяренным кентавром.
«Huaraches» — гласила надпись — и «Serapes».
Богом без почитателей, вот кем был этот кентавр, живущий в мире, в который давно уже никто не верит, и встретивший Нивена, человека, который ни во что не верит.
Нивен олицетворял собой всех людей, которые отказались от своих богов и, заявив во всеуслышание, что Существуют сами по себе, поверили собственным словам. А вот теперь один из потерянных богов страстно желал отомстить представителю человеческой расы за свое изгнание.
Нивен погружался все глубже и глубже. Его мысли свелись к одной, все воспоминания разлетелись на мелкие осколки, никак не связанные друг с другом. Дыхание сперло, живот вздулся от неимоверного количества заглатываемой воды, на виски давило, а перед глазами стояла сплошная чернота. Нивен пытался сопротивляться и слабыми движениями рук делать гребки, скорее неосознанно, чем по воле разума. Движение вниз прекратилось. Нивен рывками проталкивал тело сквозь толщу густой, как желатин, жидкости и вдруг различил едва видимый свет, идущий сверху.
Он боролся, кажется, целую вечность, греб и умирал, но когда уже решил, что больше не выдержит, его голова оказалась над поверхностью воды. Нивен оказался в подземной пещере.
Долго он пролежал наполовину в воде, наполовину на суше, пока не подошел некто и не вытянул его на берег. Лежа на животе, Нивен осознавал, что все-таки еще жив, а спасший, его стоял рядом в тихом и спокойном ожидании. Нивен попытался встать на ноги, и некто опять помог ему. В полумраке он сумел разглядеть длинную грубую одежду незнакомца, ибо свет здесь все-таки был, и исходил он от сияющего ореола, окружавшего неизвестного. Вместе с поддерживающим его незнакомцем Нивен ушел прочь от гибельного места. Они долго пробирались между казенных стен к миру, что ждал их снаружи.
Нивен стоял усталый, потрясенный открывшейся ему реальностью. Незнакомец неторопливо удалялся, когда Нивен вдруг понял, что эти печальные глаза, борода, одеяние и даже свет, исходивший от его временного спутника, ему знакомы.
Иисус ушел все с той же печальной улыбкой.
Нивен опять остался один.
Как-то глубокой ночью ему послышались словно звуки рога Одина, доносящиеся издалёка, но в том он не был уверен. А однажды рядом что-то прошелестело, и, открыв глаза, Нивен заметил женщину с головой кошки, однако та мягко ускользнула в темно/у, не обмолвившись с ним ни единым словом. Ближе к утру небо озарилось светом. Это была Огненная Колесница Гелиоса, но, возможно, у него просто появились зрительные галлюцинации, вызванные голодом, тоской и недавним погружением в воду. Нивен вообще ни в чем не был уверен.
Тогда он побрел в наугад выбранном направлении, но в этой, не имевшей названия, местности ход времени совершенно не ощущался. Его звали Нивен, но это имя значило здесь не больше, чем Аполлон, Вишну или Ваал. Просто имя человека, который сам ни в кого и ни во что не верил. И если нельзя вернуть известных и весьма почитаемых богов, то как можно вернуть человека, чьего имени вообще никогда никто не знал?