Я скорчил гримасу, прицепил телефон к поясу, вышел из своего укрытия и вернулся к Труди; допивая свою смесь, я рыскал глазами по бару, стараясь найти легавого, следящего за девочкой, но подходящих кандидатов не увидел. К тому времени, когда стакан опустел, я решил, что, по всей вероятности, «хвост» к ней не приставили. Мы отправились к стойке, выпили по паре коктейлей, и это сблизило нас еще больше. Примерно к полуночи Труди наконец решила, что пора переходить от духовной близости к физической.
— Как здесь шумно, правда, Марид? — проворковала она.
Я молча кивнул. В баре, кроме нас, оставалось всего три человека, включая кусок деревяшки, называвший себя барменом. Настало время, когда один из нас просто обязан был сказать какую-нибудь глупость, и Труди удалось меня опередить. В этот момент я принял два важных решения: послать подальше всякую осторожность и хорошенько проучить Ясмин. Слушайте, я здорово набрался, мне было грустно и одиноко, а Труди казалась такой лапочкой, и к тому же настоящей красоткой… Что еще нужно человеку?
Когда мы поднялись в номер, Труди сладко улыбнулась, поцеловала меня медленно, сочно, так, словно утро наступит тогда, когда мы ему разрешим…
Затем сообщила, что теперь ее очередь использовать ванную комнату. Я подождал, пока она закроет дверь, связался с дежурным и попросил, чтобы меня разбудили в семь утра. Потом вытащил маленький игломет, привел постель в порядок и быстро спрятал оружие. Показалась Труди: она расстегнула все пуговицы, все крючочки на одежде, как бы распахнулась передо мной. На лице ее играла уверенная хозяйская улыбка. Единственная мысль, промелькнувшая в мозгу в этот момент: первый раз в жизни придется спать с оружием под подушкой.
— О чем ты задумался? — спросила она.
— О том, что ты выглядишь очень неплохо для настоящей девочки.
— Тебе не нравятся настоящие девочки? — прошептала она, щекоча шелковыми губами мое ухо.
— Просто довольно давно не встречался с ними. Так уж получилось.
— Тебе больше нравятся мальчики? — шепнула она, но мне было уже не до разговоров…
17
Когда зазвонил телефон, мне снилось, что на меня кричит мать. Она орала так громко, что я уже не узнавал ее, просто понимал: это голос мамы. Спор начался из-за Ясмин, но потом мы перешли к другим темам: переезду в город, моей злосчастной судьбе. Я никогда ничему не научусь, кричала мама, потому что всегда и всюду думаю только о себе. Мое участие в беседе ограничивалось периодическими воплями: «Неправда!»; сердце учащенно билось от волнения, словно все происходило на самом деле.
Я в очередной раз дернулся, кипя от несправедливых упреков, и проснулся. С трудом разлепил глаза, с трудом сообразил что к чему; я чувствовал себя таким вялым, словно и не ложился спать. Уставился на надрывающийся телефон, снял трубку. «Доброе утро. Сейчас ровно семь часов». Короткие гудки. Я положил трубку и сел, сделав глубокий вдох, который чуть было не перешел в зевок. Хочу спать! Уж лучше кошмары, чем перспектива пережить еще один день, вроде вчерашнего!
Труди рядом не было. Я спустил ноги на пол и голым прошелся по комнате. В ванной ее тоже не было, но девочка оставила мне прощальную записку на столике.
«Дорогой Марид, Спасибо тебе за все! Ты очень хороший, добрый и милый. Надеюсь, когда-нибудь мы встретимся снова.
А сейчас мне надо идти, так что ты, конечно, не будешь возражать, если я возьму, сколько мне причитается, из твоего бумажника.
Я тебя люблю, милый.
Труди.(Мое настоящее имя — Гюнтер Эрих фон С. Ты и вправду не знал, или просто притворялся, чтобы сделать мне приятное?)»
Я полагал, что знаю все о сексе. Тут для меня не осталось ни единого белого пятна. Мои сокровенные фантазии давно уже направлены не на способ, а на объект… Так вот, единственное, чего еще никому не удавалось сымитировать (по крайней мере, до Труди!), бессознательная, чисто животная реакция женщин, по которой сразу понимаешь, что трахаешь фему, а не подделку, — это полувскрик-полувсхлип, когда у нее перехватывает дыхание в момент первого контакта, еще до того, как ваши движения успевают обрести какую-то ритмичность. Да… Я снова бросил взгляд на записку Труди, вспомнил часы, проведенные в компании друзей:
Жак, Махмуд, Сайед и я сидим за столиком в «Соласе», оценивающими взглядами знатоков пронзая посетителей. «Вот эта? Перв-недоделок…» Я мог безошибочно определить, кто есть кто. Я ни разу не ошибся и был знаменит своим умением на весь Будайин.