А. ЛАЗАРЧУК: — Русский киберпанк появится, когда мы утонем в компьютерах. Сейчас его нет, а если возникнет — тогда и корни искать будем.
А. СТОЛЯРОВ: — В отечественной фантастике всегда сильно ощущалось притяжение реализма. Вся фантастика разделилась сейчас на два могучих потока: фантастическая фантастика (как правило, одноразового употребления) и фантастика, осознающая себя частью классической литературы. У коммерческого направления традиции совершенно иные. А именно — облегченность повествования, игнорирование реальности и стремление к чисто логической, а не художественной новизне. Киберпанк как явление в российской фантастике не существует. Есть хороший писатель Александр Тюрин — вот и весь киберпанк: Правда, к сожалению, российская фантастика не слишком разнообразна.
А. ТЮРИН: — Русский киберпанк будет отличаться от американского именно за счет разных литературных корней. Но если содержание важнее формы, то киберпанк сохранит свое внутреннее адинство, невзирая на саои американские, русские и прочие ипостаси.
— Как бы вы сами разграничили для себя весь массив англоязычной фантастики, заполонившей наш рынок?
А. СТОЛЯРОВ: — Можно воспользоваться наблюдениями уже упомянутого Суэнвика. Он выделил школу «гуманистов» — тех, кто пишет фантастику средствами классической литературы. Правда, для выделения этой характеристики недостаточно, потому что такие средства использовал, например, Уэллс, а в советской фантастике можно вспомнить Алексея Толстого, из манеры письма которого выросли, между прочим, Стругацкие.
А. ЩЕРБАК-ЖУКОВ: — «Гуманистов», мне кажется, правильнее было бы называть «гуманитарии». Это люди с гуманитарным (как правило, филологическим) образованием и с гуманитарным же складом ума. В контексте гуманитарной области знаний и следует рассматривать их произведения, в ней они находятся, к ней апеллируют. Спор между киберпанками и гуманистами — это новый виток спора между физиками и лириками. Виновата во всем разница в типах мышления.
— В ходу еще один термин, на новый, но, так сказать, возрожденный. Многое из того, что написано в последние годы, называется «постмодернизмом».
Е. ЛУКИН: — Насколько я помню, Умберто Эко квалифицирует постмодернизм как раскаявшийся и обратившийся к прошлому модернизм.
А. СТОЛЯРОВ: — Постмодернизма, по-моему, не существует. Во всяком случае, я не могу назвать ни одного постмодернистского произведения — это либо авангардизм (экспериментальная проза), либо просто хорошая или плохая, но традиционная литература, разумеется, продвинутая по отношению к девятнадцатому столетию, но не рвущая с ним в своем глубинном течении. Вероятно, постмодернизм — это не направление, в состояние литературы: состояние кризиса, разброда, шатаний. Происходит, по-видимому, перерастание в новое качество, а все это в целом и называется «постмодернизмом».
А. ТЮРИН: — Постмодернизм, также, как и любое литературное течение, создает новые реальности. Однако новые реальности постмодернизма основаны на традиционных мифах.
А. ЩЕРБАК-ЖУКОВ — Постмодернизм — это способ мышления, присущий большинству современных художников. И никакого отношения к личным пристрастиям это не имеет. Виноват во всем «поток информации, в котором мы тонем». Все, что нужно придумать, уже придумано. Все, что можно сделать, уже сделано. Все, что следовало бы написать, уже написано. Более того, придумано, сделано и написано больше, чем нужно, можно и следовало бы… Для понимания искусства постмодернизма необходима не только обоюдная информированность, но и заметная терпимость. Если что-то непонятно, то виноват контекст. Тот контекст, в котором мы все находимся. Он же — вышеупомянутый поток информации.
— Последнее время некоторые отечественные писатели активно используют в применении к своему творчеству такой термин, как «турбореализм». Как вы думаете, существует ли такое литературное направление в действительности? Если да, то какие характерные особенности оно, на ваш взгляд, имеет?