— Нет! — взвизгнул Зо Ким, резко распрямляя гребень.
Ду Тор продолжал спокойно глядеть на него. Клетиане совершенно иначе относятся к страданию и смерти.
«Если следовать Конвенции, — думал Дрин, — то Ду Тор совершенно резонно позволяет Зо Киму страдать. Но, с другой стороны, так не подобает — он тащит критика за хвост ради мимолетной мести». Долго ли еще это протянется? Легенды повествуют о клетианине, сумевшем одной лишь силой воли продержаться целую тримусскую неделю. Дрин сунул язык в брюшную сумку, нащупал пистолет и сменил заряд на самонаводящиеся мини-дротики. Для клетиан сгодятся и короткие.
Зо Ким на сцене один; пожалуй, прицелиться можно и отсюда. Но все же лучше не делать этого в переполненной аудитории.
— Мэри, — негромко проговорил Дрин. — Доставай свой. Если это сделаю я, будет не очень хорошо.
Мэри кивнула, извлекла пистолет из висевшей на поясе кобуры, вложила в патронник нервно-паралитический заряд и бросилась к сцене.
Но Зо Ким сам нашел достойный выход.
— Я не могу сказать о нем ничего хорошего, Ду Тор, потому что не читал его! Смилуйся, я ведь не могу взлететь. Погляди, сцена перепачкана. Глядите все, разве это не комично? Я разжижаюсь! Становлюсь легкоусвояемым прямо у вас на глазах!
Кто-то засмеялся: для вящего эффекта Зо Ким частенько использовал в критических отзывах слово «трудноусвояемый». Критика явно терзала боль, но мозг сдастся последним и, вероятно, Зо Ким будет комментировать происходящее почти до конца — язвительно, с иронией, будто повинуясь какому-то условному рефлексу. Дрин содрогнулся.
Гнилостный запах уже докатился и до него.
«И долго мы будем так сидеть, взирая на происходящее? — недоумевал он. — Мы, сомнительная интеллектуальная элита трех биологических видов, странствующих бок о бок среди звезд достаточно долго, чтобы одолеть полпути к ядру Галактики?»
Наконец Ду Тор перешел к действиям; должно быть, отсутствия отрицательной рецензии оказалось достаточно. Его клюв молниеносно метнулся к подставленному горлу Зо Кима. Тот вздрогнул, еще раз инстинктивно дернул побуревшими, крапчатыми крыльями и затих.
Мэри уже добралась до сцены, когда кто-то запоздало велел закрыть занавес. Дрин услышал через интерком Мэри, как Ду Тор негромко проронил: «Очень сладко».
— Ричард Мун! — крикнула Мэри.
«Ну да, конечно, — сообразил Дрин, когда рассеялся ужас, туманом окутавший сознание. — Стандартная процедура требует допросить всякого, кто сообщил клетианину о смерти супруга, хотя и невооруженным глазом было видно, как Муну не хотелось говорить».
Тут шокированные зрители, немного опомнившись, начали в гробовом молчании покидать стулья, подстилки и насесты, чтобы выбраться на свежий воздух. Смерть на Тримусе — редкость, чаще всего она являлась в образе фатальной случайности где-нибудь вдалеке от цивилизации; бывало, что кто-нибудь, сочтя, что прошел свою стезю до конца, тихо-мирно совершал самоубийство. А нынешний случай беспрецедентен — интимнейший момент в жизни обратился в жуткое публичное зрелище. Несчастный случай? Зо Кима недолюбливали, но ведь не настолько же! Кто может пожелать другому подобной участи?
— Ричард Мун! — повторила Мэри громче.
Дрин насторожился. Церемониймейстера нигде не было. Премия Дрина (если он и в самом деле должен был ее получить) валяется на сцене — сколько потребуется времени, чтобы сложить воедино клочки бумаги? Почему? Ради Статута, ну почему?!
В качестве примера теории случайного эволюционного дрейфа может послужить то, что в конструировании техники на всех трех планетах дошли до тонкостей, выходивших далеко за рамки необходимого, причем некоторые из них казались представителям иных рас крайне нелепыми. Дабы сделать Тримус пригодным для жизни, создать основу для полного взаимопонимания и общей культуры, нам пришлось вернуться к истокам. Да и что толку в совместном проживании трех биологических видов на одной планете, если каждый вид подчиняется собственным техническим достижениям? Поэтому Тримус-сити и по замыслу, и по воплощению должен был стать простым, чуть ли не аскетичным. На роботехнику наложили строжайшие ограничения, передвигаться в пределах города разрешалось только пешком или на крыльях, а постройки стоят сами, без активных несущих элементов.
Из заметок Го Зома по поводу Конвенции и Статута Тримуса.
В расположенном посреди Тримус-сити кабинете Дриннил'иба, как и положено, пахло морем — западную треть шестиугольного помещения занимал глубокий бассейн, соединенный с главным каналом. Канал, в свою очередь, петлял по городу от Северного моря до бухты Дори. Русло его спроектировали таким образом, чтобы достигающее бухты течение Зома проходило по каналу, поддерживая в нем чистоту. Чистоту, опрятность, порядок.
«А вот с порядком нелады», — подумал Дрин, поднимая корзину с образчиками продуктов загрязнения из южных регионов, ошибочно названных заповедными. Он перенес корзину из-под главного стенного экрана на стеллаж, попутно отметив, что ее надо передать Ду Тору и Го Тон. Следовало бы перепоручить им больше дел; клетиане от природы лучше подходят для того, чтобы контролировать загрязнение в людских поселениях на территории заповедников. «Да уж, заповедники, нечего сказать!» — хмыкнул Дрин. Нынче в заповедниках ступить некуда от людей-первобытников и ду'утиан, разыгрывающих из себя старинных повелителей лежбищ.
Ему на глаза попалась висящая на стене перламутровая плакетка с серебряными цифрами «144» в честь столетия безупречной службы человеческое десятичное слово, означающее юбилей ду'утианина, но в переводе на клетианскую восьмеричную систему. По сути, плакетка символизировала принципы Тримуса, являвшиеся для Дрина священными.
Кабинет находился в его распоряжении уже более века — с той самой поры, когда Дрина повысили из простого контролера в лейтенанты. Потом он стал капитаном, а когда был избран в Тримусский Совет, получил звание командор-контролера. Человек на его месте мог бы потребовать более просторный кабинет, клетианин — более высокий. Но для Дрина этот искусственный пляж, на котором он провел столько лет, являлся своеобразным психологическим вознаграждением.
Высота потолка равнялась длине тела ду'утианина и составляла без малого конвенционную единицу; благодаря сводчатым окнам в трех южных стенах днем в кабинете было светло. Но самое главное — юго-восточные окна смотрят прямо на Печку, и ее инфракрасное сияние озаряет фотоэлектрические панели на северо-западной стене (панели снабжали током и кабинет Дрина, и расположенные выше кабинеты людей — куда более тесные, хотя достаточно просторные, чтобы в них могли поместиться двое посетителей-ду'утиан).
Мягкий живой ковер устилал весь пол и спускался к воде. Пожалуй, стоило бы немного поплавать, поразмяться. Остудить мозг, записать рапорты… Дрин с вожделением взглянул на воду.
И тут же каким-то седьмым чувством угадал, что приближается посетитель. Вероятно, подсознание отметило изменение узора легкой ряби над морской дверью. Но столь малое возмущение… Кто бы это мог быть? Ребенок? Нет, вместо ду'утианского детеныша на поверхность вынырнула человеческая женщина, грациозно оттолкнувшись от пола передними лапами, чтобы сесть вертикально, как принято лишь у бесхвостых людей. Затем сняла подводную маску.
— Мэри!
Ну конечно, никому другому такое бы и в голову не пришло. Она старается как можно чаще поступать по-ду'утиански, чтобы удивить и порадовать его. Обычно люди входят через коридор, а не через морскую дверь. Но Мэри любит поступать вопреки стереотипам. Они с Мэри знакомы уже два века, а последние дваосмь лет работают в паре.
— Сюрприз! Я только что закончила проверять подлодку, — стаскивая ласты, сообщила Мэри. — Мама говорит, что смерть Зо Кима вызвала серьезную озабоченность Гори'аллолюба.
Дрин отсалютовал клювом в знак уважения к президенту Совета. Мэри принесла сразу две добрые вести: во-первых, интерес Длинного к делу означает, что все остальное следует отложить. А во-вторых, в событиях принимает активное участие мать Мэри — советник Карен Ольсен, разделяющая симпатию дочери к соплеменникам Дрина. За многие десятилетия Карен прониклась искренней привязанностью к тому из них, чья честь идет в упряжке с прочими доблестями. Торжественная смерть предыдущего Длинного заставила ее сокрушаться не год и не два. Интересно, понимает ли Мэри разницу между продуктивным партнерством и человеческим спариванием, или ду'утианским лежбищем, если уж на то пошло?