— У каждого из нас свой собственный путь. Но мы нужны друг другу. Поговори со мной, открой мне свою душу. Если скажешь мне «нет», я никогда больше не буду докучать тебе, но умоляю не делать этого. Сказав «нет», ты навсегда захлопнешь для себя дверь в мир. Это слово станет началом твоего конца, Дэвид.
В чем ей было трудно отказать, так это в настойчивости.
Конечно, я мог посоветовать ей катиться ко всем чертям со своими дружескими чувствами, но что бы я выиграл от этого? Я был одинок, а она искренна и трогательна в своем наивном желании скрасить мое убогое существование.
Осознание того факта, что Свенсон был совсем рядом и тем не менее отделен от меня длинным перечнем запрещающих инструкций, делал категорический отказ еще более трудным. Я сдался.
Почему бы мне не позволить Элизабет стать на время моей подругой, разумеется, соблюдая при этом все необходимые предосторожности. Мое согласие сделает ее счастливее, на какое-то время избавит меня от ненавистного одиночества, и наконец придаст моим донесениям на родину еще большую достоверность.
— Вы ошибаетесь, дорогая, — пробормотал я. — Я не хотел обидеть вас. Входите и чувствуйте себя, как дома.
Она не заставила себя упрашивать.
Первый гость за одиннадцать лет!
Мою холостяцкую квартиру трудно назвать комфортабельной. Несколько дешевых книг в мягких переплетах, скромная мебель, ультракоротковолновый передатчик, искусно замаскированный под скульптуру, — вот и все мое достояние.
Не ожидая особого приглашения, Элизабет живописно раскинулась На кушетке. Чисто условная миниюбка едва прикрывала крутые бедра. Должен признать, весьма аппетитная часть тела, если судить по человеческим стандартам.
Ее откровенная поза внушила мне новые опасения. Я не мог позволить себе никаких интимных отношений с землянками. Это было строжайше запрещено правилами.
— Прочтите свою новую поэму, — предложил я, желая придать ее мыслям безопасное для меня направление.
Она с готовностью откликнулась на предложение и тут же открыла объемистую папку.
В пустоте ночи, когда я долго не могла заснуть,
страдая от сомнений и одиночества,
ко мне явился Дух зла и протянул ко мне свои холодные руки.
Я содрогнулась, но не отвергла его призыва.
«Да, да, да!» — прошептала я, обращаясь к звездам,
И Дух тьмы соединился со мной.
Так и ты не отвергай моей мольбы.
Весь смысл жизни сводится к одному короткому слову:
«Да!»
Только после двух часов непрерывной декламации, пока для нее окончательно не стало ясно, что я отнюдь не горю желанием немедленно уложить ее в постель, она покинула мои апартаменты.
— Я так счастлива, что не ошиблась в тебе, Дэвид, — нежно прощебетала она на прощание. — Наконец-то я нашла родственную душу, способную сострадать и любить. До скорой встречи, Дэвид.
Боже, за что мне такая мука!
Только теперь я по-настоящему осознал, в какую западню позволил себя завлечь.
С этого вечера мы ежедневно проводили вместе часа по два, иногда в моем номере, иногда в ее. Мне пришлось прослушать все ее вирши, что само по себе было нелегким испытанием, но я сумел добиться главного — держать ее на дистанции. После стихов мы перешли к обсуждению различных аспектов искусства, текущей политики и расовых проблем.
Элизабет обладала живым умом и обширными, хотя и поверхностными познаниями. Особенно ее интересовала моя персона: образ жизни, привычки и пристрастия. Мне пришлось немало попотеть, изобретая более или менее правдоподобные ответы на ее бесчисленные вопросы. К тому же она была не прочь выпить. Все настойчивее она приглашала меня пообедать, несмотря на мои постоянные отказы.
Я попробовал объяснить ей, что у меня слабый желудок, и поэтому предпочитаю есть в одиночестве, но она не унималась. По ее словам, в нашем отеле был прекрасный испанский ресторанчик. С каждым разом она становилась все настойчивее. Ее вопросы сводили меня с ума.
Где я родился?
Какой университет я окончил?
Есть ли у меня близкие родственники?
Был ли я когда-либо женат?
Чем я зарабатываю на жизнь?
Порой я начинал серьезно задумываться над тем, а не является ли Элизабет агентом наших потенциальных противников, специально приставленным шпионить за мной.
Ее любовные домогательства становились все более откровенными.
Кажется, она вполне искренне полагала, что мы должны обязательно спать вместе, если уж стали столь добрыми друзьями. Очевидно, по ее мнению, секс был столь же обычной нормой социальной жизни, как ежедневный прием пищи и обмен мнениями о погоде на завтра.