Оценка: 2.
Приглашение к разговору
ИЛЛЮЗИЯ В КВАДРАТЕ
На телеканале ОРТ не так давно прошел телесериал «Виртуальная реальность», что лишний раз подтверждает, насколько быстро любые новации входят в нашу жизнь, превращаясь в объект обычной «мыльной оперы».
Но вот что любопытно. Если судить по рейтингам фильмов, непосредственно посвященных виртуальной реальности, то практически все они весьма невысоки. Примеры? Ну, скажем, фантастический фильм режиссера Кэтрин Бигилоу «Странные дни» (1995), созданный по сюжету и при продюсерском участии Джеймса Камерона, творца двух «Терминаторов». На этой картине Камерон впервые познал провал.
И не только он один. Не добились ожидаемого успеха другие подобные ленты 1995 года — «Джонни-Мнемоник» и «Виртуальный мир» (в оригинальном названии есть игра слов, поскольку Virtuosity — это еще и «Виртуозность»). А второй «Газонокосильщик» с завлекательным подзаголовком «За пределами киберпространства» вовсе не вызвал какого-либо интереса у зрителей.
Между прочим, и триллер «Сеть» (1996), затрагивающий проблему самоидентификации людей в эпоху тотальной компьютеризации, пользовался весьма относительным признанием — и то лишь благодаря звезде Сандре Баллок в главной роли женщины-программиста. Что уж говорить о совсем провальной ленте «Хакеры» (1995), посвященной юным мастерам взламывать чужие коды и подпускать вирусы.
Складывается парадоксальная ситуация — мир готов с увлечением отдаться новой игре в интерактивную реальность, возникающую в памяти компьютера, а на экране происходит своего рода отторжение, неприятие зрителями этой темы.
Кажется, публика пред почитает, чтобы прием виртуальности или иной «компьютерности» в кинематографе не был. как говорится, обнажен, специально подчеркнут, афиширован. Если на экране в какой-нибудь очередной серии «Бэтмена» или в фильмах типа «Дня Независимости» и «Смертельного боя» использованы все достижения современных визуальных эффектов, порожденных компьютерной технологией, это способно вызвать зрительский интерес. Но как только виртуальность оказывается в центре сюжета, а герои будто путешествуют между двумя мирами, первый из которых на самом деле является лишь отражением реальности, а второй — как бы иллюзией в квадрате, это встречается без всякого энтузиазма. Дело здесь, видимо, в трудно переносимой человеческим восприятием перенасыщенности киномира иллюзорностью, когда на фиктивную реальность кинематографа наслаивается еще более иллюзорное виртуальное действие.
Есть и второй, «побочный», мотив, вызывающий отторжение. Например, в фильме «Странные дни» речь идет о подпольной торговле виртуальными дисками, которые позволяют любому желающему выступить в роли постороннего наблюдателя, своеобразного вуайериста, получающего удовольствие от лицезрения чужого секса. Он может представить себя как преступником, так и жертвой. Интерактивность достигает предельного рубежа, за которым — прямое участие в садомазохистских играх со смертельным исходом, причем на фоне нарисованной мрачными красками картины конца века и тысячелетия (попутно заметим, что авторы ошибаются, считая, что 31 декабря 1999 года — последний день XX столетия; на самом деле это 31 декабря 2000 года).
Особенно неестественно выглядят персонажи в тот момент, когда нам зачем-то показывают не то, что они видят, надев специальное виртуальное приспособление, а их реакцию на происходящее в несуществующем мире. Впечатление, в общем, примерно то же, как при наблюдении за человеком в наушниках, который раскачивается в тает музыке. А в соответствии с идеей ленты «Странные дни» мы оказываемся в положении «двойных вуайеристов», то есть наблюдаем за наблюдающим. Согласитесь, что такая множественная отраженность не каждому придется по душе.