— Я привела человека, Оракул, — сказала Прин. — Она говорит, что может общаться с духами.
— Вот как? — отозвался тихий голос и тут же окреп, чтобы яростно ворваться в уши Линн. Тайшил воздел руки и засверкал глазами:
— Ты это утверждаешь, женщина?
Метины в нишах подались вперед и заверещали:
— Это правда? Говори! Говори с нами! Говори!
У Линн побежали мурашки по спине.
— Получится, Орэл?
— Возможно, госпожа. Главное, скажите что-нибудь простое.
— Это пожалуйста. — Она покашляла. — Я говорю за духа. Он попросил у меня убежища. Я обещала.
Перевод Орэла прозвучал для нее, как сплошной скрип и лязганье, но для метинов, расположившихся вдоль стен, он был сладостной музыкой.
— Убежище! Убежище! — дружно засвистели они. Даже метин Чоника присоединился к хору, раскачиваясь у нее на плече. Тайшил медленно поднялся и с хрустом выпрямился.
— Итак, — тихо проговорил он, даже не стараясь перекричать метинов, — ты Толкователь.
Прин сделала шаг вперед.
— Так ли это? Ты уверен?
— Они ее признали. — Он обвел рукой комнату. — Теперь и я слышу, что она может с ними общаться. — Он поднял руку и обратился к Линн. — Отныне ты принадлежишь к кругу толкователей. Меня зовут Рогатет, а тебя?
— Линн Баден-Тан, — ответила Линн, переведя дух. — Но ведь я не тайшилка, я не родилась на этой планете…
— Никто из нас не рожден тайшилом. — Рогатет погладил Орэла. — Тайшилами мы становимся только после соединения.
Линн погладила метина Толкователя.
— Поймите, сэр, мы не захватчики. Мы прилетели…
— Захватчики? — удивился Рогатет. — Вы правильно говорите, что вы не здешние, но это еще не делает вас захватчиками. Захватчики — те, кто не относится к нашим духам с уважением, кто не уважает наши обычаи.
Линн недоуменно заморгала. Оракул поднял руки и оглянулся.
— Северяне позволили нашим духам скитаться по лесу, ибо среди них нет толкователей, и они не знают уважения к духам. Это — немногие, кого мне удалось спасти. — Он снова посмотрел на Линн. — Возвращайся в свое поселение и предупреди своих сородичей, чтобы они на протяжении трех дней не приходили в этот город. Мы будем вершить суд. Одна ты, человек-Толкователь, будешь желанным гостем. Я не могу предложить убежище духам северян, которые в результате появятся, ибо северяне обрекли на безумие наших духов. Для меня будет огромным облегчением знать, что этот труд возьмешь на себя ты. Ты согласна?
Линн недоуменно уставилась на него.
— Вы хотите сказать, что все это… — Она указала на стену, за которой волновалась толпа. — Что все это направлено не против нас? Не против людей?
Прин сложила руки на груди.
— Людей подозревали в сотрудничестве с захватчиками. Но свои баклажаны вы предложили не только им, но и нам, а теперь мы вдобавок видим, что среди вас есть Толкователь. Уводи своих соплеменников в поселение. Завтра я приду за тобой. Будь на то моя воля, духи казненных северян шлялись бы неприкаянными отсюда до мыса Шаффит, но решения принимаю не я.
— Верно, — подхватил Рогатет. — Пойми, Прин, убежища заслуживают все духи без исключения. Ступайте! Мне нужно готовиться к суду.
— Он опять сполз вниз по стене, и Линн услышала хриплый голос: — Вы знаете меня, о, духи! Слушайте же меня! Сделавшие вас духами сами ими станут!
— Духи! — дружно заверещали метины. — Живущий от духа да умрет от него! Всем одна участь! Все станут духами!
Линн забыла о Прин и встрепенулась, когда та прикоснулась к ее руке.
— Толкователь Линн!
— Что?! — Линн подпрыгнула, Прин отшатнулась. — Да, конечно, это я… Простите. Нам надо идти. — Она отвернулась, отогнула циновку и спросила Орэла, морщась от шипения метинов. — Что нам теперь делать?
Ракноид задумчиво повозился на плече и ответил:
— Первым делом отведем домой Коноверов и Малкома. Завтра утром за нами пожалует мисс Прин. Мы вернемся в город и станем свидетелями судебных процессов. Метинов от казненных, погибших не от выстрела в голову, мы заберем с собой. Таково мое предположение, госпожа.
— Но… почему?
— Потому что нас об этом попросили. Полагаю, ваш дедушка признает это наилучшей тактикой.
— Я имела в виду другое. Но ты, конечно, прав. — Она протерла глаза и взялась за вторую циновку. — Вокруг нас бушует политическая буря, а мы понятия ни о чем не имеем! Теперь я понимаю, почему Чоник и его друзья не любили обсуждать с нами метинов. Но другой вопрос — что еще они от нас утаили?