— Что вы сделали с моей сестрой? — кричу я изо всех сил и чувствую, что снова могу двигаться свободно.
Я рывком бросаюсь к трону, расшвыривая полуголых красоток направо и налево. Скоростной маневр застал его врасплох, а огромная масса тела мешает быстро двигаться. Когда я взлетаю на самый верх, он едва успевает подняться, и мои пальцы сжимаются на его горле.
Мы катимся вниз по ступенькам. Гигантская туша периодически вышибает из меня дух, но я скорее умру, чем разожму пальцы, и когда мы скатываемся с последней, я наверху и полностью контролирую ситуацию.
— Марк! — задушенно хрипит он. — Прекрати!
Этот голос мне знаком. Я фокусирую взгляд и вижу, что вцепился в шею Сэма. Выходит, я снова на Базе? Я разжимаю пальцы.
— Что это тебе ударило в голову, Марк? Я как раз ремонтировал радио, когда ты появился и схватил меня за горло. Ты все еще сердишься из-за своей сестры?
— Нет, это туземцы, они…
— Снова здорово! Может, не будем говорить о туземцах в стотысячный раз? Где ты был? Ты видел сестру? У меня здесь письмо для тебя, от брата из Кливленда.
Я гляжу в окно: на Базу надвигается метановый шторм.
Стивен Р. Дональдсон
ЛЮБИТЕЛЬ ЖИВОТНЫХ
Я стоял перед клеткой Элизабет, когда за правым ухом загудело: меня вызывал инспектор Морганстарк. Я немного удивился, но не показал этого. Меня натренировали не проявлять эмоций. Коснувшись языком переключателя возле восьмого зуба, я сказал:
— Вас понял. Буду через полчаса.
Пришлось произнести это вслух, чтобы приемники и магнитофоны в Бюро записали мои слова. Имплантированный передатчик был не настолько чувствителен, чтобы улавливать мой шепот (иначе мониторы непрерывно записывали бы, как я дышу и глотаю). Но вокруг никого не было, и я не опасался, что меня подслушают.
Подтвердив вызов инспектора, я еще несколько минут постоял перед клеткой Элизабет. Дело не в том, что у меня имелись какие-либо возражения против вызова, да еще в выходной день. И уж точно не в том, что я наслаждался своим времяпрепровождением. Не люблю я зоопарков. Нет, людям-то здесь хорошо: чистые дорожки, питьевые фонтанчики и множество табличек с описаниями животных. Но для самих животных…
Возьмем, к примеру, Элизабет. Когда я привез ее сюда два месяца назад, это была прекраснейшая самка кугуара: быстрый взгляд настоящего охотника, изящная мордочка и великолепные усы. Теперь ее потускневшие глаза ничего не замечали, упругая походка сменилась вялой, она порой с трудом приподнимала ноги при ходьбе. Очутившись в клетке, Элизабет стала очередным жалким приговоренным, дожидающимся смерти.
Тут возникает вопрос: зачем я вообще привез ее сюда? А что мне еще оставалось? Оставить умирать с голоду? Растить у себя в квартире, пока у нее, уже взрослой, не появится желание вцепиться мне в горло? Или следовало выпустить это ручное доверчивое животное на все четыре стороны, чтобы местные обыватели выследили ее и забросали гранатами?
Нет, кроме зоопарка, места для нее не нашлось. И мне это не очень-то нравилось.
Ребенком я частенько заявлял, что когда-нибудь разбогатею и построю настоящий зоопарк. Такой, какими они были лет тридцать или сорок назад, и где животные обитали в так называемой «естественной обстановке». Но теперь я твердо знаю, что богатым мне не стать. А те старые добрые зоопарки превратились в охотничьи резерваты.
Кроме Элизабет в зоопарке были еще два моих старых друга — Эмили и Джон. Я надеялся, что они вспомнят и узнают меня. Напрасно. Хищница Элизабет и койот Эмили забыли меня окончательно. Лысый орел Джон был слишком туп для сантиментов. Вид у него такой, словно он вообще позабыл все, что знал. Нет, из всех нас сентиментальным оказался один я. И поэтому я немного опоздал в Бюро.
Но прибыв туда, я уже был поглощен совсем другим — работой. На дворе 2011 год — человек прошелся по Марсу, микроволновые станции передают с орбиты солнечную энергию, а помещения, где корпят над документами люди вроде меня, до сих пор смотрятся как каморки полицейских участков, которые я видел в детстве в старых фильмах.
Окон нет. Пыль и окурки по углам успели окаменеть. Столы завалены бумагами и стоят настолько тесно, что мы ощущаем запах друг друга, а потеем мы потому, что устали писать отчеты или нас тошнит от того, что нам, пожалуй, никогда не сбить волну преступности. Похоже, мы сидим в одной большой клетке. Даже прицепленная к лацкану пиджака карточка с надписью «Спецагент Сэм Браун» больше похожа на табличку в зоопарке, чем на пропуск.