В следующий миг сама земля под ним вздрогнула и затряслась. Ослепительная вспышка расколола мрак, затмевая луну и гася звезды. С ночного неба примчался резкий, как взрывная волна, порыв ураганного ветра, едва не опрокинув его навзничь. Йон почувствовал режущую боль в глазах и барабанных перепонках, уши заложило, а нос заполнился густым сладковато-горьким запахом гниения и тлена, от которого Йона затошнило, как в детстве.
Потом из прорехи в небесах появилась гигантская фигура, голову которой венчал рогатый шлем. Латы великана не могли скрыть чудовищной, словно высеченной из грубого камня, мускулатуры. Голубые глаза горели, как два светила. Могучие руки сжимали огромный меч, вчетверо превосходивший обычное оружие.
Громовой смех великана разнесся над полем боя, заглушая треск пулеметных очередей, выстрелы минометов и разрывы гранат. Не переставая хохотать, гигант ринулся на вьетконговцев.
В тот же миг игрушечный меч, который Йон продолжал машинально сжимать в кулаке, неожиданно потяжелел, превратившись в настоящее боевое оружие. Это произошло так внезапно, что Йон отпрянул, и только привычка — и отчасти везение — не позволили ему выпустить из пальцев рукоять меча.
Только теперь к нему начали приходить ответы на все вопросы. «Меч Скирнира не принадлежит этому миру. И Эрик наверняка знал, что клинок увеличится до нормальных размеров, как только он прочтет заклинание, — понял Йон, шаг за шагом постигая логику происходящего. — Эрик дал его мне, потому что вовсе не собирался убивать меня. Он хотел… — Йон попытался остановиться, но мозг опередил его и закончил мысль: — Он хотел убить себя».
Как только Йон осознал это, он тотчас начал действовать, не обращая внимания ни на атакующее божество, ни на яростный огонь противника, в панике палившего из всех видов оружия в существо иного мира. Повернувшись к Эрику, Йон увидел, что друг лежит неподвижно, и глаза его закрыты. Кровь из глубокой раны на бедре била фонтаном.
— Эрик, герой чертов!.. — пробормотал он, бросая меч и доставая из своей медицинской сумки жгут и бинты. Не исключено было, что он уже опоздал, однако Йон все же наложил жгут и затягивал его до тех пор, пока кровотечение не остановилось. На ощупь закрепив узел, он положил пальцы на бедренную артерию друга и с облегчением вздохнул, почувствовав слабое биение пульса.
Жив!.. Радость охватила Йона с такой силой, что он издал громкий нечленораздельный вопль, который был едва слышен за воем ветра. Краем глаза он продолжал видеть фигуру Серого Бога — Одина. Пули и гранаты летали вокруг божества и сквозь него, снаряды взрывались, ударившись о его грудь, и окатывали горячей смертоносной шрапнелью самих вьетнамцев. Мерно поднимавшийся и опускавшийся окровавленный меч сверкал в ночной мгле, словно первый луч зари, смех грохотал, словно гром, а запах свежей крови смешивался с запахом тления.
И в это мгновение Йон понял, что больше не чувствует под пальцами биения пульса Эрика.
— Нет, не умирай! Не умирай, черт тебя побери! Ты не можешь сделать это. теперь. — Склонившись к голове друга, Йон прижался ртом к его губам и, набрав в легкие побольше воздуха, дважды с силой выдохнул. Грудь Эрика легко поднялась, но сразу же опала.
— Живи, сукин ты сын! Живи! Ты нужен мне здесь!
Йон несколько раз резко надавил на грудь Эрика, потом снова склонился к его губам, чтобы повторить искусственное дыхание. На второй попытке он почувствовал под пальцами слабый, но ровный пульс.
— Слава Богу!..
Йон Скелл поднял голову и встретился глазами с женщиной, которая в упор смотрела на него. Ее лицо было прекрасным и свирепым одновременно, а на губах играла жестокая улыбка. Одета она была в цельные золотые доспехи валькирии — точь-в-точь как в его грезах; в руке сверкал отточенной сталью грозный боевой топор.
— Отойди, — приказала женщина. — Он наш.
Йон подобрал с земли меч и пружинисто вскочил на ноги.
— Я не отдам тебе друга.
— Тогда я возьму его сама.
Багровая пелена ярости застилала взгляд Йона. Слишком многое произошло за последние несколько минут — и слишком быстро. Он уже успел смириться с появлением тех таинственных существ, которых его друг — его брат — вызвал сюда заклинанием. Но он потратил уже слишком много сил и отдал слишком многое, чтобы теперь проиграть. Внезапно Йон ринулся вперед и нанес удар. Острие меча, пронзя доспехи, вонзилось в тело валькирии; на ее лице отразились потрясение и боль. Потом она вскрикнула и, повалившись на землю, замерла без движения. Там, где бессильны были пули и гранаты, меч из ее собственного мира сыграл свою роль.