Мы готовы признать, что современная российская элита не обладает политической волей для обозначения долговременных стратегических приоритетов. Однако именно отсутствие вектора развития порождает распыление сил, средств, интеллектуального потенциала и иных, зачастую невозобновляемых ресурсов.
Мы уверены в том, что так называемый кризис современной российской фантастики — это кризис идей, поскольку идет перепевание старых, замшелых сюжетов, бесконечная версификация отработанных тем с одновременной эрозией жанра. Однако любой кризис есть своего рода поворотный пункт, после которого следует либо новая фаза развития, либо завершение миссии. Это не повод для оптимизма, но все-таки сохраняет какую-то надежду.
Мы уверены в том, что сверхзадачей российской фантастики является формирование творческого потенциала, способного от абстрактных разговоров о будущем перейти к конструктивной деятельности по его созиданию. Иными словами — обозначить цель и пути к ее достижению. Разумеется, речь идет не о вульгарной пропаганде научно-технических знаний (хотя надо еще раз признать, что американская фантастика возвращается если не к Жюлю Верну, то уж к Гернсбеку точно! — правда, на другом уровне). Но тем не менее облик грядущего должен рисоваться не на кухнях с тараканами под невнятное бормотание о «духовности», а в творческих объединениях, связывающих воедино фантастов, конструкторов, разработчиков, генераторов идей, проектировщиков, изобретателей и т. п.
Мы уверены в том, что при всей, на первый взгляд, невероятности таких целеустремленных структур существует реальная среда, объединяющая людей самых разных интересов, вкусов, потребностей, знаний и умений. Мы можем использовать возможности Интернета для реального объединения всех, кто озабочен судьбой страны. Вряд ли мы построим виртуальный «Пятый Рим», но стоит попытаться хотя бы определить число людей, четко решивших, что, отдавая свой голос на выборах, они при прочих равных будут учитывать и лояльность кандидата к идее активного освоения космического пространства.
Трагедия нашего времени не только в том, что мы пока не видим политика, который рискнул бы сказать, что путь России в третье тысячелетие лежит через космос. Трагедия в том, что ради сиюминутных шкурных интересов мы готовы выдвинуть любых бездарей и авантюристов на все этажи власти, прекрасно понимая, что тем самым обрекаем наших внуков на прозябание. Нищие духом не смотрят на звезды. Их удел — прокисшая чечевичная похлебка…
Одинокая планета развивается до определенной стадии, но не дальше. Наступает момент, когда культура исчерпывает себя, какой бы богатой и многообразной она ни была. Приходит время, когда ее развитие останавливается. При этом она, возможно, не гибнет. Но жизнь есть процесс. И это означает изменение, развитие, борьбу. Когда же культура начинает только повторять себя, только сохраняться в прежнем виде, она в лучшем случае утрачивает значимость, рано или поздно силы ее иссякают, и она гибнет.
Кроме того, в развитии цивилизации неизбежно наступает момент, когда одной техники становится недостаточно, когда технические новинки перестают быть самоцелью. Наступает момент, когда становится очевидно, что даже сама наука в конечном счете всего лишь метод, совокупность приемов, и от нее нельзя ждать ответа на все вопросы.
А между тем человек — не просто животное, наделенное даром речи. Он — животное, задающее вопросы, постоянно и непрерывно. Он начинает задавать вопросы, едва только научится говорить, и задает их до конца жизни. Когда человечество перестает спрашивать, когда наступает самоуспокоение и человечество решает, что знает все — тогда наступает конец. Люди по-прежнему едят, работают, спят, занимаются привычными делами, но для них уже все кончено.
Проза
Василий Головачёв
Невыключенный
Все-таки это была слежка.
Бросив взгляд на зеркальце заднего вида, Панов свернул в переулок и остановил машину возле трехэтажного здания поликлиники. Серого цвета «девятка», следовавшая за ним от дома, в переулок заезжать не стала, но остановилась за углом. Сомнений не оставалось: «девятка» преследовала зеленый «фиат» Панова не зря, ее пассажиры явно не хотели выпускать из виду водителя «фиата», Станислава Викторовича Панова, бывшего инженера-электронщика, а ныне директора издательства «Алые паруса», тридцати лет от роду, холостого, москвича в четвертом поколении.