Для стороннего наблюдателя это даже не мгновение, а что-то неизмеримо меньшее.
— Нет, — отвечает психолог на мой вопрос. — Нет такого закона, который обязывал бы вас снова соединиться с оригиналом. Вы — свободный индивид. Ваш оригинал не имеет право вас принуждать.
— Отлично! — восклицаю я. Скоро я организую себе биотело. Теперешнее выше всяких похвал, но среди людей чувствуешь себя неуютно, когда рост у тебя — всего миллиметр.
Обратный переход в реальное пространство прошел без огрехов. Придумав, как перемещаться во вставшем на уши пространстве-времени, я уже без труда нашел червоточину и мгновение ее пересечения с горизонтом событий.
— Вы собираетесь сделать пережитое всеобщим достоянием? — спрашивает психолог. — Думаю, человечеству захочется узнать, что вы перенесли. Ведь это нечто невероятное!
— Возможно, — отвечаю я.
— Между прочим, — добавляет психолог, — я бы тоже не возражала узнать.
— Я подумаю.
Вот я и настоящий человек, не зависящий от тебя, моего оригинала.
Мое появление из червоточины было встречено восторгами и прославлениями, но никому даже в голову не приходило, до чего странным вышло путешествие, пока я все не рассказал. Мне вряд ли поверили до конца, но потом датчики Huit Clos подтвердили мои слова.
Физики впали в экстаз. Новый инструмент для зондирования — времени и пространства! Возможность превращать пространство во время открывает невероятные перспективы! Они уже планировали новые экспедиции, среди которых главное место занимала та, чьей целью было потрогать за жабры саму сингулярность.
Найденное мной решение проблемы произвело на них сильное впечатление, хотя, поразмыслив с часок, они дружно заключили, что это был очевиднейший ход.
— Вам повезло, — сказал один из них, — что во второй раз вы решили проникнуть в червоточину с противоположного конца.
— Почему? — удивился я.
— Если бы вы двинулись в прежнем направлении, то вместо возвращения провернулись бы еще на девяносто градусов.
— Ну и что?
— Разворот временного вектора. Вы превратились бы в анти-вещество. Ну, в то самое, из чего состоит межзвездная среда…
— О! — только и пробормотал я и перестал чувствовать себя непревзойденным умником.
Теперь, когда моя миссия выполнена, мне недостает цели и смысла существования. Будущее пусто: это черная дыра, в которую нас всех засосет. Я, конечно, получу биологическое тело и приступлю к познанию самого себя. Возможно, это как раз та задача, что стоит перед каждым.
А потом я встречу тебя. Если повезет, ты мне понравишься.
А если ты мне сильно понравишься, если внушишь доверие, то я, возможно, перекачаю тебя в себя, и мы снова объединимся.
Леонид Лесков,
доктор физико-математических наук
ОТКРЫТИЕ НА КОНЧИКЕ ПЕРА
Если наши читатели сумели одолеть физико-литературные модели одного из самых ярких представителей американской «твердой» НФ, то им, без сомнения, будут интересны научные гипотезы, связанные с этой проблемой.
Черные дыры — одни из немногих космических объектов, которые вначале были «придуманы» астрофизиками, а уж затем использованы фантастами. Известный ученый рассказывает о «положении дел» в изучении этих таинственных объектов.
В 1783 г. профессор Кембриджского университета Джон Митчелл представил Лондонскому Королевскому обществу — английской Академии наук — работу, в которой доказывал, что если существуют достаточно массивные и компактные звезды, то испускаемые ими лучи света не смогут преодолеть их гравитационного поля и будут втянуты обратно к звездной поверхности. Митчелл исходил из теории Ньютона, который считал, что свет состоит из корпускул (по современной терминологии — фотонов) и, следовательно, должен испытывать отклонение от прямолинейного направления в поле силы тяжести.
Для своих расчетов Митчелл использовал те же самые формулы классической механики Ньютона, с помощью которых сегодня рассчитывают первую и вторую скорости космических кораблей. Корабль, которому сообщена первая из этих скоростей (8 километров в секунду), превращается в искусственный спутник Земли, а получивший вторую космическую скорость (11 километров в секунду), навсегда покинет сферу притяжения нашей планеты.