Меня отпустили, но неохотно. По пути в Дом собраний я увидел, что тело отца уже лежит на платформе мотокара и на дорогу капает вода. В прошлый раз на этой платформе лежала сушеная рыба. Я готов был разрыдаться.
Нас ожидали Уэйли и Чара. Каффа не было. Мы с Лонессой заняли свои места. Без отца зал для совещаний казался мертвым и пустым.
Уэйли заговорил первым.
– Я слышал, ты обвиняешь в этом убийстве моего сына Каффа. Я молча кивнул. Чара не смотрела на меня.
– Ты молод и нетерпелив, – сказал Уэйли.
– Я знаю. Но это не меняет сути дела.
– О Кафф, мой единственный сын, – горестно пробормотал старик.
Лонесса потеряла терпение.
– Мы все скорбим о Бруно, – быстро заговорила она. – Мы почитали его как лучшего представителя Иама. Тебе будет очень трудно без отца. Но не следует винить в его смерти Каффа или еще кого-то из Носса. Ты разумный молодой человек и можешь представить, как скажется на участи твоих сограждан подобное обвинение.
Значит, вот какую линию они избрали. Что ж, разумно.
– Речь идет о моем отце, – напомнил я слабым голосом.
– И о моем сыне, – напомнил Уэйли.
– Ты говорил с ним?
– Да. Он все отрицает.
– Я хочу сам задать ему некоторые вопросы.
– Это ни к чему не приведет. Он ответит то же самое.
– И ты ему веришь?
– Это мой сын, – повторил Уэйли.
– А ты, Лонесса?
– Я не знаю, как мыслят мужчины, – честно призналась она. – И не могу представить, что делалось в голове у Каффа, когда твой отец напал на него. Но если бы Кафф был женщиной… я бы сказала, что он не убивал твоего отца. Однако важно другое: ты не должен высказывать свою версию в Иаме. Для вашего же собственного блага.
– Бруно был незаурядным человеком, – пробормотал Уэйли. – Со Стансом все будет не так.
Я начал понимать, что мой безудержный гнев по большей части проистекал из страха. Без отца я полностью окажусь во власти Станса с его идиотскими выходками. Что теперь ждет Иам? И Весну?.. Я просто не мог представить, как сообщу ей ужасную весть.
Чара сидела молча и мрачно наблюдала за мной. Теперь даже она против меня. Я уже сожалел о своем безрассудстве. Мне следовало оставить подозрения при себе… А после нанести ответный удар.
К моему удивлению, Уэйли предложил мне ночлег. Было уже поздно и очень холодно, и я принял предложение.
Дом оказался больше, чем у Станса, и спальные места располагались на втором этаже, являющем собой нечто вроде открытого балкона. Уэйли с трудом проковылял по лестнице наверх и указал мне на груду шкур, накрытую одеялом из шерсти локсов.
– Ты можешь спать здесь. – Он поколебался. – Много воды утекло с тех пор, как гости из Иама навешали мой дом. Твой отец ночевал у меня время от времени.
Тон его казался дружеским. Поблагодарив, я призвал воспоминания предков, и мы оживленно поболтали о стародавних временах, как это любят делать немолодые люди. Я не знал, сколько лет Уэйли, но он был намного старше моего отца, хотя я и мерзкий Кафф почти ровесники.
– Во имя Ракса! А этот отморозок что тут делает? Кафф заявился домой.
– Ночует, – мягко сказал Уэйли. – Я не могу отослать его в Иам посреди ночи.
– Нечего ему здесь торчать! Сейчас я набью ему морду. – Это была навязчивая идея Каффа. – Ракс! Я не убивал старого придурка. Я почти полдня чинил мотокар. А этот что делал? Увивался за Чарой! Отойди, отец, я дам ему в морду.
– Ради Фа, Кафф, веди себя прилично! В один прекрасный день тебе придется стать предводителем.
– Скажу тебе прямо, отец, что все изменится, когда предводителем стану я. Для начала этот несчастный Иам не получит ни крошки.
– Ты уже обнародовал свои взгляды. Но должен напомнить тебе, Кафф, что я все еще нахожусь на своем посту.
Я долго лежал без сна, раз за разом оживляя ужасную сцену в эстуарии. Кончилось тем, что я решил наложить запрет на этот эпизод, ведь несправедливо вынуждать потомков переживать мое личное горе. Еще часть ночи я провел, внедряя запрет посредством мысленной концентрации. Я избавил от этого кошмара память грядущих поколений.
Но только не свою.
Уэйли и Кафф еще спали, когда на рассвете я покинул их дом. Воздух был свежий и морозный. Я заправил топку, разжег дрова лучиной, которую взял в общественном нагревателе, и залез в кабину дожидаться, когда в бойлере образуется пар. От холода меня пробирала мелкая дрожь. Тело отца, окутанное побелевшим от инея одеялом, лежало на платформе за моей спиной.
– Не забудь, что я тебе сказала. '
Я чуть не подпрыгнул от неожиданности. Это была Лонесса, вся в пышных мехах.
– Хорошо, не забуду.