Кроме двух соперников на помосте находились еще семеро человек: Верховный арбитр, два секунданта Мастера, секунданты Амато и два официальных судьи-секретаря, одним из которых являлась Анна. Все они сидели, скрестив ноги на подушках, чуть поодаль от главных действующих лиц. Если они и осознавали, что каждое их движение, каждая перемена выражения лица передается спутником в миллион храмов калире, рассеянных по всему миру, то ничем не выдавали этого. Люди эти существовали в одиночестве, не соприкасаясь друг с другом, покоренные не знающим времени чудом Игры Игр, даром звезд.
И в эти безмолвные, неизмеримые межзвездные просторы, одна мысль о которых некогда повергла в ужас Паскаля, человек посмел запустить свою руку. Через два полных столетия, когда Гендерсона давно уже считали покойником, он возвратился на Землю, доставив на родную планету непостижимый Грааль, за которым и отправлялся в космос.
Вернувшись, он обнаружил мир измученным и истощенным, и в этом мире миссия «Икара» сделалась всего лишь неловким воспоминанием о самом чистом и красноречивом из наиболее безрассудных поступков, когда-либо предпринимавшихся человечеством во всей его сумасшедшей истории.
Когда огромный звездолет, обожженный, покрытый шрамами, охваченный пламенем, вывалился из небес и, словно легкое перышко, приземлился на месте своего старта, на берегу озера Окигоби, немногие из присутствовавших при этом событии могли до конца поверить в реальность происходящего. Огромный почерневший серебряный столп, появившийся среди ржавеющих останков и руин стартовых башен, напоминал о временах, давно канувших в прошлое, — в те времена люди еще умели надеяться.
Спешно собранный комитет вышел приветствовать возвратившихся путешественников. Собравшись живым полукругом на растрескавшемся и поросшем растительностью бетоне древней стартовой площадки, делегация ожидала, когда раскроется люк и аргонавты выйдут наружу.
Люк приоткрылся и медленно пополз назад, являя собравшимся одинокую фигуру, замершую в портале и смотрящую на них сверху вниз.
— Кто это? — шептались встречающие. — Далглиш? Мартин? Нет, клянусь, это сам Гендерсон!.. Боже, да он и на день не стал старше, чем на портрете, правда?.. А вы уверены, что это действительно он?.. Ага, точно, Гендерсон. Христе Боже, да это же невозможно!
Кто-то зааплодировал. И через мгновение все последовали его примеру, ударяя ладонями в сухом, безразличном воздухе.
В тридцати футах над ними Питер Гендерсон, командир «Икара», услыхав странные рукоплескания, медленно поднял левую руку в знак приветствия. И тут какой-то остроглазый наблюдатель отметил, что в правой руке прибывший держит нечто вроде продолговатой деревянной коробки.
Поначалу Гендерсона не принимали всерьез, и чему здесь удивляться? Тем не менее банк памяти «Икара», похоже, подтвердил многие из его слов. Однако главное заключалось в том, что там, позади Эридана, на планете, которую назвали Дектир III, люди наконец обнаружили именно то, что и отправлялись искать. Объект этот имел облик сказочного города, получившего имя Эйдотея; город этот, если верить Ген-дерсону, воплощал собой все мечты человечества. Его населял кроткий, словно олени, народ, отличавшийся от людей только андрогенной природой и лишним пальцем на каждой руке. Еще, с человеческой точки зрения, их можно было считать бессмертными. Эйдотейцы пылко поклонялись гермафродической богине по имени Калиринос, которая властвовала над половиной существующей Вселенной. Другая половина принадлежала ее сопернику (а некоторые утверждали — близнецу) Ариманосу. Калиринос и Ариманос были заняты бесконечной игрой в калире, где фигурами служили галактики, звезды и планеты всего космоса. Достигнув Эйдотеи, человечество в лице экипажа «Икара» засвидетельствовало тем самым, что готово вступить в Игру, совершив новый шаг по пути эволюции.
Примерно шесть месяцев ушло на обучение земного экипажа основам калире, после чего лишь Гендерсон получил самый низший эйдотеанский ранг, примерно равный первому году начального отделения. После этой победы он предстал перед Верховным Советом, получил одеяние посвященного, доску, разделенную на сто сорок четыре квадрата, в каждом из которых были выгравированы его имя и идеограмма, и коробочку со ста сорока четырьмя священными фишками, синими с одной стороны и красными с другой — нотами, из которых составляются божественные гармонии Игры Игр. А после ему сказали:
— Теперь возвращайся на родную планету, чтобы стать учителем собственного народа. Вскоре, если мы не ошиблись в суждении, твой мир будет готов занять место в не знающей времени федерации, и Калиринос улыбнется тебе.