— Простите, но, может быть, кто-то…
— Нет, — сказала она. — Ах, я устала. Я хотела бы попить. И посидеть.
Я отвел ее прямо к Милли и усадил за стол в большой комнате. Когда принесли кофе, девушка его выпила. Казалось, кофе ее устраивает, и это меня удивило, поскольку я начал подозревать, что ей незнакомы блага цивилизации.
Ханна вернулась, чтобы налить нам еще кофе. От еды Джеделла отказалась. Когда Ханна уходила, Джеделла проводила ее взглядом. Глаза Джеделлы были, как реки Аида — печальные и темные.
— Что с ней? — спросила девушка.
— С кем?
— С женщиной, которая принесла кофе.
Ханна была сорокалетней женщиной плотного сложения, женой Абеля Сорренсена и матерью пятерых детей, розовощеких и горластых. Хорошая, счастливая женщина. Я никогда не видал ее ни больной, ни усталой.
— С ней все в порядке.
— Но… — начала Джеделла. Она взглянула на меня, потом ее глаза расширились и стали неподвижными. — О-о, а эти мужчины на улице…
— Старики на скамейке? — переспросил я.
Джеделла сказала:
— Простите, я не хотела быть дерзкой.
Расправив плечи, я произнес:
— Я думаю, вам следует поговорить с доктором Макайвором. Он, наверное, знает, с чего надо начать.
У меня сложилось впечатление, что она немного не в себе. Мне было любопытно, что она ответит на замечание о враче.
Но Джеделла улыбнулась мне, и улыбка сделала ее красавицей. На мгновение я увидел в ней свою музу. Я подумал: а что если я влюблюсь и стану питать ее тайной свое творчество. Писатели часто бывают эгоистичны. Но в свое оправдание могу сказать: я сразу понял, что передо мною нечто редкое, бесценное — и странное.
— Конечно, я поговорю с ним, — ответила она. — Мне не к кому и некуда идти. Вы очень добры.
Что происходит, когда заболевает врач? Конечно, песенка старовата. Но доктор Макайвор уехал в другой город к племяннице, ожидавшей появления на свет первенца. Это знали все, кроме меня. Но тогда я прожил в городе только пять лет.
Признаться, мне очень не хотелось отдавать Джеделлу с ее летейскими глазами и божественной улыбкой в руки закона, поэтому я отвел ее в пансион, где жил сам, и нам навстречу выплыла Абигайль Энкор в своем пурпурном платье.
— Я могу поселить ее в той маленькой комнате в западном крыле, — проговорила Абигайль. — Эта девушка — беглянка. Я знаю.
— Вы так думаете? — спросил я.
— О-о, уверена. У нее, наверное, жестокий отец. Может, хочет выдать ее замуж насильно. Хотя не мне судить. Разумеется, мистер Кросс, вы знаете больше, чем говорите.
— Я не знаю ничего, миссис Энкор.
— Что ж, дело ваше, мистер Кросс.
Этим же вечером мы встретились с Люком Барнсом в таверне.
Мы пили пиво. Глядя на меня, он усмехался.
— В городе идут разговоры. Твоя милая остановилась у мамаши Энкор.
— Твоя и моя. Ты ее первым увидел.
Люк спросил:
— Ты что-нибудь о ней знаешь?
— Ничего. Абигайль приютила ее исключительно по доброте душевной. Ее имя Джеделла.
— Мне кажется, — проговорил Люк, — она ненастоящая. Она, наверное, призрак.
— Я держал ее за руку, — возразил я. — Она не менее настоящая, чем ты или я.
— Тогда что с ней?
— Я думаю, она не в своем уме. Слегка помешанная. Возможно, скоро кто-нибудь за ней приедет. Она не могла забраться далеко.
— Но она замечательная, — сказал Люк.
— Да. Недоступные женщины всегда замечательны.
— Больно уж ты умный, — проговорил Люк. — Я намерен приударить за ней.
— Не вздумай. — Я хмуро уставился на дно своей кружки. — Не вздумай.
Прошли две недели, и Джеделла все еще жила в западном крыле пансиона миссис Энкор. Она не причиняла никаких хлопот, а я договорился с Абигайль о плате. Абигайль помогла Джеделле со всеми необходимыми вещами, и вскоре мне представили счет. Мое ремесло приносило мне некоторый доход, так что я не возражал.
С другой стороны, я не видел причин вмешиваться в жизнь Дже-деллы. От Абигайль я узнал, что девушка не особенно стремится выходить из дому, но, казалось, ей было неплохо. Пищу она принимала у себя и пользовалась всеми услугами, которые предоставлял пансион. Время от времени я замечал Джеделлу у окна, она глядела на улицу. Однажды я помахал ей, но она не ответила.
Разумеется, в городе шли разговоры о неизвестной молодой женщине. Ко мне тоже приставали, но что же я мог ответить?
Люди сошлись на том, что Джеделла сбежала из усадьбы в лесу, о которой никто ничего толком не знал, но слышали о ней даже наши старожилы, так что, казалось, она была в лесу вечно. Девушка лишь раз в разговоре со мной обмолвилась о каком-то «доме», где все время менялись люди, а потом внезапно «все ушли».