— А ты что думала? — рявкнул Юст. — Отдали бы мы им оружие — тут бы нам и конец.
— На Гнилой мели полно народу, всех головастиками не прокормишь, — подтвердил Эрвин и добавил: — Я подсчитал.
— Заткни хайло, умник! — Юст угрожающе двинулся к Эрвину. — Будешь вякать тогда, когда тебя об этом попросят. Понял, нет?
— Понял.
— Поди сюда.
Эрвин покорно подошел и покорно повернулся спиной, повинуясь короткому приказу. Юст поколебался и сплюнул под ноги.
— Пшел вон. Ты! — Кивок в сторону Валентина. — Бери это мясо, клади в рюкзак. Отвечаешь за него башкой, понял?
Казалось, Валентин вот-вот захнычет, как ребенок.
— Почему я?!
— Заткнись и делай. Повторять не стану.
Какие движения души отражались на лице Валентина, когда он выполнял приказ, рассмотреть не удалось: большая луна скрылась за облаком.
— Так нельзя, — шепнула Кристи, сглотнув слюну. — Я не стану это есть. Оно когда-то было человеком.
— Сначала человеком, потом изгнанником, потом дичью, — констатировал Эрвин. — А теперь это мясо. Просто мясо.
На рассвете удалось взять пленника. Голое худосочное создание, сплошь покрытое грязью и фурункулами, пыталось удрать на ревматических ногах, но было схвачено, за звериный вой получило удар по зубам и обещание, что не будет убито и съедено, если начнет говорить членораздельно.
Человека звали Марк Вонючка, его фамилией никто не поинтересовался. Давно ли он живет здесь? Очень давно. Может быть, полтора года, а может, и два. Он не помнит. Кому это надо — считать время? На Хляби нет смены времен года, а считать дни — глупое занятие. Удалось поесть и увильнуть от охотников за человечиной — ну и жив. Далеко ли восточный край Гнилой мели? Нет, совсем недалеко, говорил пленник, принюхиваясь к рюкзачку Валентина. Он с удовольствием проводит, если ему дадут немного поесть…
— А жив остаться хочешь? — усмешливо спросил Юст, поигрывая топориком, после чего пленник выразил готовность вести эту странную шестерку, куда прикажут, не задавая лишних вопросов и не докучая просьбами.
В самом деле, часа через два под ногами привычно заколыхался болотный ковер. За это время путники трижды видели вдали небольшие шайки аборигенов и не останавливались-, понимая, что те не решатся напасть малым числом. Марк Вонючка подтвердил: грабители и охотники за человечиной предпочитают действовать наверняка, и только самые могучие шайки вступают в схватки с противником, способным огрызнуться. Конечно, на Гнилой мели безопаснее, чем на болоте, язычников нет, и змей совсем мало, зато климат… Даже малая рана, нанесенная ножом или бичом, обязательно загноится и вряд ли когда-нибудь зарубцуется. Во всяком случае, он, Вонючка, таких случаев не знает. Бывает, от пустячной царапины люди живьем гниют, да только еще никому не удавалось спокойно догнить… Обезножишь — конец, ползи в кусты и помирай с голоду, если прежде не найдут. Когда бы с материка постоянно не гнали сюда все новых и новых дурачков, жизнь совсем была бы никуда: большие банды, вроде банды Крюка — не слыхали? — живо подъели бы одиночек, а потом принялись друг за друга… Нет, кто из новичков посильнее и при оружии, те, конечно, устраиваются. Если набрать десятка полтора верных людей, можно отбить кусок на западном побережье — встречать новеньких. Он, Марк Вонючка, далеко не из худших, и пусть его проверят в деле, он не подкачает…
— Ты пойдешь с нами, — бросил Юст.
— Куда? — Замешательство Вонючки длидось недолго. Он с ужасом уставился на восток. — Туда-а?
— Туда. И заткнись. Сто-ой!!!
Отчаянному стартовому рывку Вонючки позавидовал бы чемпион по спринту. Правда, прыти в ревматических ногах хватило ненадолго, и через полминуты пленник был настигнут и сбит с ног.
— Я не люблю повторять дважды, — процедил Юст.
— Никто… — Вонючка задыхался, растратив на рывок весь небогатый запас сил. — Никто еще не доходил до Счастливых островов…
— А ты откуда знаешь? — прищурился подошедший Эрвин.
— Никто… — Пленник не слышал. — Лучше уж здесь…
— Побежишь еще раз — и вправду останешься здесь, — сказал Юст.
— Но сначала я ударю тебя бичом, запомни. Ударю сильно, чтобы ты не так долго гнил. Я не садист. Ты понял? Повтори.
— Я пойду. — Вонючка усиленно закивал.
— Ты пойдешь первым.
У последней купы кустов остановились наломать корявых веток, чересчур ломких, чтобы послужить добротным материалом для починки уцелевших мокроступов и плетения новых взамен потерянных, но выбирать не приходилось. Ведь выходят же аборигены на болото промышлять головастиков? Выходят. И не босыми. Лучше иметь плохую вещь, чем ничего.