Чанда увидела, как лейтенант Тирнан поднял руку и положил на затвор своего станнера. Другие земляне последовали его примеру и стояли наготове. Зашуршала одежда, щелкнула застежка чьей-то кобуры, кто-то откашлялся.
В этот момент одна туземка ударила Д’жирар тупым концом копья. Д’жирар упала на бок, остальные женщины сгрудились над ней. Чанда испугалась, что подругу просто затопчут и крикнула: «Огонь»!
Разумеется, военные не стали выполнять этот приказ, пока лейтенант Тирнан не вытащил свой станнер и не выстрелил в толпу. Жители долин мгновенно попадали на твердую землю, большинство не успело издать ни стона, ни крика. Зато те, кто оказался вне зоны действий станнеров, завыли с невероятной силой.
Чанда подбежала к Д’жирар. Ей пришлось оттолкнуть в сторону парочку бесчувственных тел, чтобы добраться до напарницы. Она с радостью увидела, что Д’жирар уже сама пытается подняться, потирая левую половину широкого, покрытого зеленой чешуей лица.
— С тобой все в порядке? — спросила Чанда.
— Я заслонилась локтем от большинства ударов.
Лейтенант Тирнан шагнул вперед.
— Полагаю, посол, нам следует поскорее уложить оглушенных в шаттлы?
— Вы полагаете правильно, — отозвалась Чанда. — Но давайте в первую очередь поднимем на борт Д’жирар.
Девятью часами позже Чанда и Д’жирар стояли под звездами на краю пустой деревни. Маленький шаттл с «Нивары» ждал их неподалеку.
Чанда ощущала жар, исходивший от почвы — остатки дневного тепла. Стояла тишина. Не та, гнетущая, как на опустошенной собрени-анскими дерапторами территории, но все-таки достаточно тревожная. Не слышно было вечернего звяканья посуды, щебета детей, мужских разговоров.
Д’жирар промолвила:
— Трудный был день.
Чанда согласно кивнула.
— Боюсь, это лишь первый из многих. Еще по крайней мере три деревни в опасности.
Чанда запрокинула голову и посмотрела в небо, словно могла разглядеть в нем «Эразмус». На его борту сейчас теснились жители деревни, несомненно, растерянные и напуганные. Они уже узнали правду о том, что существуют в галактике другие разумные существа, о том, что планете грозит опасность. Д’жирар привлекла к работе других туземцев, жителей долин, ранее освоившихся с этими понятиями.
— Мы сейчас достаточно близко к югу, чтобы увидеть туманность? — спросила Д’жирар.
Чанда оглянулась вокруг.
Дай-ка подумать… Там у нас запад, — она указала на линию низеньких деревьев, за которые зашло солнце. Махнув затем рукой налево, она продолжила: — Значит, юг там. Ага, смотри, справа от высокого дерева… Видишь? Похоже на мазок!
— Что-то едва заметное? Оно напоминает ленту. Я вижу, от нее словно руки протянулись.
— Вот ты и увидела туманность.
— Майк никогда мне ее не показывал.
Чанда вздохнула. Ей до смерти надоели бесконечные ссылки на Майка, будто тот был мессией. А Майк, оставил после себя столько проблем! У него была типичная ментальность путешественника-первооткрывателя, как и у ее родителей. А ей приходилось расхлебывать всю эту кашу.
— Ты боишься?
— Не больше, чем раньше. И вообще, лучше посмотреть врагу в глаза. Чтобы узнать его, как следует, — Д’жирар замолчала. Чанда ждала, когда она продолжит. Наконец жительница долин заговорила вновь: — Сегодня мы предали этих людей.
— Так получилось…
— Возможно, они больше никогда не смогут доверять землянам.
У Чанды перехватило горло, и когда она ответила, голос прозвучал сдавленно:
— Я не виню их. Они имеют право на недоверие.
— Это имеет отношение к твоей «личной истории»?
— Да. Мне сорок три субъективных года, но родилась я шестьдесят девять лет назад. Мои родители были путешественниками-исследователями. Они не хотели рисковать моей жизнью во время своих экспедиций и поэтому с собой не брали. Они оставляли меня в одном из земных миров в анабиозе. А их не было по нескольку лет.
— Вы, земляне, такие удивительные!..
Чанда искоса посмотрела на Д’жирар и усмехнулась.
— Не так уж приятно просыпаться, словно на следующее утро, и видеть родителей, постаревших на годы. Друзья мои тоже оказывались на много лет старше, и я для них казалась ребенком. Понятно?
— Все молодые хотят стать старше. Пока сами не постареют.
— Вижу, что наши народы в этом сходны. Во время одного из своих путешествий мои родители погибли. Мне тогда исполнилось 14 лет, субъективно. Последний раз, когда они помещали меня в анабиоз, я отчаянно бунтовала, но это не помогло. А когда проснулась, их уже не было на свете. За это время они стали втрое старше, чем я. Это меня несколько «смущало». Мягко говоря.