Идея осенила его, когда в Мебосо вернулся Тору, все еще прихрамывавший после того неудачного испытательного полета. Он вернулся не для того, чтобы продолжить изучение орно и связанных с ним наук, но в полном мундире и с церемониальным мечом.
— Эй, Томми! — приветливо окликнул его Эдвард. Однако Тору упорно смотрел в другую сторону.
Члены клана Акира проникли во все коридоры японской власти — политической, государственной, военной. Эти люди приезжали в Мебосо в роскошных автомобилях, чтобы обсудить политические вопросы и скоординировать собственные действия в интересах магната. В самом начале конфликта с Китаем Эдвард увидел Тору в группе подобной элиты и попросил аудиенции.
Кроме него самого на обеде присутствовали семь политиков и генералов, включая Тору. Хирото представил Эдварда собравшимся, и тот услышал несколько известных имен. Люди сидели на полу (Эдвард на подушке) и угощались произведениями искусства: рисовыми пирожками, завернутыми в вишневый лист, дикорастущими горными овощами, поданными на салфетках, сложенных в форме журавля. Разговор шел по-японски, и Эдвард, единственный за столом, ковырял вилкой поданного персонально ему запеченного карпа. Он ждал, когда разговор прервется. И едва лишь возникла пауза, обнаружил, что обладатели власти смотрят на него с любопытством.
— Они, э… — Хирото казался смущенным. — Они хотят услышать вашу… твою точку зрения. Как будет выглядеть Япония в грядущих конфликтах… Прости, Эдвард. Я скажу, что ты не заинтересован в политике, только в летной технике.
— Нет, — ответил Эдвард, — я сам с удовольствием сделаю это.
Он бросил на собравшихся твердый взгляд.
— Скажи им, пусть захватывают все, что хотят, в Азии, но только не вовлекают в конфликт Британию.
Сделав паузу, Хирото приступил к переводу.
— Запад не будет искать неприятностей на Дальневосточном фронте, — продолжил Эдвард. — И вы должны предоставить Британии наилучшие условия. Договоритесь с ними — за закрытыми дверями. Разрешите концессии и торговлю. И со Штатами тоже. Не дразните Запад. Идите на уступки, и пусть противник забудет о ваших истинных целях.
Эдвард говорил быстро, резким голосом, но мнение его, отредактированное Хирото, обретало звучание на ровном и бесстрастном японском языке. Слушая Хирото, собравшиеся наклонялись ближе. Насколько понимал Эдвард, Хирото мог фильтровать, разжижать его мнение, преподавая собравшимся нечто совершенно иное. Он отдался на милость переводчика.
Когда Эдвард закончил, Тору что-то проговорил, пренебрежительно фыркнув. Хирото перевел:
— Тору полагает, что ты говоришь это лишь для того, чтобы избежать войны со своим отечеством.
Эдвард кивнул:
— Да, по личным причинам я страшусь войны между Японией и Британией. Но вы горько пожалеете, если вынесете военные действия за пределы Азии. И Реджи… Реджи не одобрит военных действий против Англии. Он не станет поддерживать ваши устремления ценой измены отечеству, уверяю вас.
Хирото переводил, слегка покраснев. Быть может, генералы понимали, что он говорит неправду. Быть может, они ценили пропагандистские действия Реджи куда ниже, чем предполагал Эдвард. Или же они искренне верили в национализм; полагали, что он въедается в плоть и кровь настолько, что Реджи непременно изменит их идеям, если дело дойдет до войны с собственным народом.
Забавно. Эдвард вновь понял, что говорит о вымышленном Реджи-патриоте; сыне, которого он представлял себе, но которого у него в действительности не было. Он следил за поведением присутствующих, пытался прочитать их мысли за невозмутимыми лицами.
Через несколько лет все это будет бессмысленно. Через несколько лет все его усилия покажутся смешными — когда сбудутся худшие опасения.
В 1943 году Соединенные Штаты вступили в войну. Заручившись их помощью, западные союзники использовали ситуацию, и вскоре стало известно, что боевые корабли Европы оставили Атлантический океан, направляясь к берегам Азии.
Союзники внесли в список врагов и Японию, чей экспансионизм сделался безудержным после Маньчжурии. Американский флот блокировал острова, пытаясь добиться капитуляции методом экономического удушения, однако японцы окопались на захваченных ими землях, а линии тайного снабжения, налаженного с помощью орнитоптеров, сложно было прервать. Орно — иногда стаями свыше сотни машин — хлопали крыльями вдоль побережий, охраняя их от ожидаемых сухопутных вторжений союзников. Война сделалась для Эдварда истинным наваждением; он требовал новостей на английском языке и просил, чтобы Хирото переводил ему длинные статьи и передовицы. В жестоких сражениях орно защищали свои владения, перья густым слоем устилали воду, среди них в исковерканных корпусах из бамбука и бумаги плавали человеческие тела.