И опять хочу повторить: писать воспоминания — грустное дело. Все время приходится рассказывать о тех, кого уже нет. А про иных просто и не знаешь: живы ли? Что с ними стало?
Какова судьба моего попутчика Вовки? Маленькой кубинской Ассоль? Даже про свою давнюю подружку Галку не знаю ничего… Да и многих из тех, кто прошел через отряд «Каравелла», затерялись следы. Немудрено. Ведь в первом году наступающего века «Каравелле» будет сорок лет… Одно утешает — многие (я думаю, что большинство) сохранят добрую память об отряде, который носил имя Аркадия Гайдара. И о его книжках. Как и о книжках Стругацких и «странного сказочника» Грина — тех, которые они «утягивали» с полок моей домашней библиотеки и очень часто забывали возвращать. Ладно. Главное, что читали… Гайдар — это высокая романтика барабанщиков и вера в нерушимую дружбу. Стругацкие — зов далеких пространств, в которых, несмотря на все расстояния, главной ценностью остается человечность. Грин — блеск дальних морей, яркие, как заря, паруса «Секрета», благородство и бескорыстие чистых душ…
(Окончание следует)
Вернисаж
Дмитрий Байкалов Рисующий читатель
Она живет на Урале, не входит в около-фантастические тусовки и потому не избалована премиями. Хотя порой многие из лауреатов-иллюстраторов не годятся ей даже в ученики. Ведь редкий из современных художников может похвастаться тем, что его иллюстрации узнают даже без подписи.
Давайте послушаем мысли тех, чьи книги иллюстрировала Евгения Ивановна Стерлигова.
Владислав Крапивин: Наша творческая дружба продолжается уже 30 лет. И это хороший и поучительный пример для любого художника и писателя — такое творческое содружество двух людей, когда они понимают друг друга, доверяют друг другу, чувствуют, что нужно друг другу. Тогда и возникает такой вот литературно-художественный симбиоз, родство душ. И главное, что, по мнению читателей, — это весьма результативное родство.
Кир Булычев: Евгения Ивановна — настоящий романтик в изобразительном искусстве, хранительница романтических традиций «Уральского следопыта», а также милейший, обаятельнейший и интеллигентнейший человек!
Евгения Ивановна Стерлигова родилась в 1939 году в Свердловске. Когда пишешь о женщинах, год рождения указывать не принято, однако Евгения Ивановна отнюдь не скрывает эту дату, гордясь тем, что принадлежит к «довоенному поколению». В детстве никаких мыслей о том, чтобы стать художником, у нее не было. Засмеяла бы коммуналка: «Художником… Ты еще артистом скажи!» Вот потому и пошла Евгения Ивановна по проторенной учительской стезе, поступив на биологический факультет УрГУ и закончив его с дипломом преподавателя биологии и химии. И по распределению попала в среднюю школу в Верхний Тагил. Там и произошел случай, один из тех, которые зачастую полностью определяют всю дальнейшую жизнь.
Однажды после очередного педсовета пожилой учитель рисования со странной фамилией Живило заметил на столе в учительской нарисованные ручкой «почеркушки». «Кто рисовал?» — грозно спросил он у трех молоденьких учительниц. «Я… — робко ответствовала Евгения Ивановна. «Что преподаешь?» — «Биологию…» — «Ну и дура!» — прокомментировал чуть подвыпивший художник.
Он рассказал, что неподалеку, в Нижнем Тагиле, в педагогическом открылся художественно-графический факультет, и посоветовал подать заявление. Вскоре, приехав с классом на экскурсию в Нижний Тагил, Евгения Ивановна неожиданно выяснила, что заявление принято и экзамен — завтра. И все же она рискнула.
Закончив нижнетагильский «пед», Стерлигова стала «дважды педагогом Советского Союза». Стерлигова была заядлым читателем.
И ее совсем не устраивали серенькие и невыразительные иллюстрации к выходившим тогда книжкам. Хотелось попробовать самой.
Поначалу — исключительно для себя. До сих пор Евгения Ивановна невольно морщится, когда ее называют художником. «Я не художник! Я рисующий читатель!» — заявляет она. И иллюстрирует, как правило, только те тексты, которые ей нравятся.
Из Нижнего Тагила Стерлигова вернулась в Свердловск и попыталась совместить две специальности — биологию и рисунок. Она стала художником-дендрологом, своеобразным архитектором, чей строительный материал — деревья и цветы. Но кто-то, узнав о ее страсти рисовать картинки к понравившимся книжкам, посоветовал ей обратиться в «Уральский следопыт». И в 1967 году произошло «эпохальное» событие — первая публикация. Тогда еще «Следопыт» печатал фантастику спорадически и был, скорее, краеведческим журналом (этот статус он, кстати, сохраняет до сих пор — несмотря на то, что общенациональную известность он получил именно благодаря фантастике). И первая опубликованная иллюстрация Евгении Ивановны была соответствующей воробей размером сантиметр на сантиметр к маленькой заметочке о природе. Тем не менее ее приметил тогдашний худ-ред журнала Александр Соломонович Асс. Замечательный художник и редактор, он обладал к тому же редким качеством — умел покритиковать художника так, что тот не чувствовал себя ничтожеством, а даже несколько вырастал в собственных глазах и рвался исправлять недостатки. Поначалу Стерлиговой, уже показавшей Ассу свои иллюстрации к книгам Дюма, Ростана и прочим романтико-приключенческим романам, приходилось рисовать все, что угодно, зверушек, людей и даже пулемет «максим» (этот рисунок к циклу статей о гражданской войне Евгения Ивановна до сих пор вспоминает с содроганием). Примерно в это же время редактор «Следопыта», будущий патриарх нашей фантастики, Виталий Иванович Бугров уже начал целенаправленные боевые действия за фантастику на страницах журнала — стали появляться рассказы, статьи и даже переводные повести.