Наконец первые минуты свободы, подарившие всем такие упоительные, головокружительные мгновения счастья, прошли, и Эрнесту удалось немного утихомирить ребят, чтобы Майкл смог исполнить свое первоначальное намерение и рассказать о своих находках.
Несколько человек были удивлены, услышав про Темзу и дороги; однако известие о библиотеке и книгах привело всех в неописуемое возбуждение. Те, кто прежде потешались над Майклом и Эрнестом, твердо решившими учиться читать, теперь горько сожалели о том, что не проявили достаточного любопытства и не последовали их примеру.
Майкл объяснил, каким образом ему удалось узнать, что война, о которой им говорили сухари, всего лишь фарс, что в действительности та война уже давно закончилась. Что хрупкие, почти все, носят имена великих писателей, ученых и первопроходцев. Он рассказал об исследовании одного из подземных коридоров, расположенных под библиотекой, об уничтожении Олдоса Хаксли, о том, что они обнаружили его тело в чужом пугающем мире, лежащем за границами Лондона. И о том, как погиб Гораций Нельсон. В самом конце Майкл признался, что именно самоубийство Джейн Остин заставило его понять — с них хватит тайн, всем хрупким следует объединиться.
— Так вот, — проговорил он, словно заново увидев лица людей, которых учился любить и уважать, — мы настоящие человеческие существа, истинные… Нас очень мало. Я не знаю, почему. Но я не сомневаюсь, что и этой загадке найдется объяснение. — Он развел руки в стороны и продолжал: — Я не сомневаюсь, что сложная театральная декорация построена для нас. Значит, нам отводится важная роль. А им нет. Они лишь инструмент, созданный для какой-то определенной цели. А цель — в нас.
— И что мы будем теперь делать? — спросила Мэри Кингсли.
— Постараемся узнать как можно больше за максимально короткий срок, — ответил Майкл. — Время тайн прошло. Сухарям это известно. Значит, нам больше не нужно прятаться и скрывать своих изысканий. Теперь мы все будем делать открыто. Я предлагаю отправиться на площадь Аполло-12, в библиотеку. Гораций обнаружил два подземных тоннеля. Мы пока изучили только один. Давайте разделимся на три группы: одна будет охранять библиотеку от любого вторжения, а две другие займутся тоннелями… А потом — если нам удастся продержаться достаточно долго — организуем уроки чтения, чтобы вы смогли открыть для себя книги.
— А ты уверен, что книги, о которых ты говоришь, написаны не сухарями? — спросил Джозеф Листер. — Ведь все остальное дело их рук.
— У меня, конечно, нет никаких доказательств, — ответил Майкл.
— Придется вам самим принимать решения на этот счет. Но мне кажется, что в книгах из библиотеки содержатся мысли, идеи и знания, о которых сухари никогда даже намеком не обмолвились. Ни один из них. Те книги пахнут людьми — настоящими людьми. Я уверен, ты почувствуешь в них — как в свое время почувствовал я — желание общаться, ощущение искренности и правды… Сухари скрывали от нас истину, и потому ты мгновенно ее распознаешь. Так изголодавшийся человек сразу понимает, что перед ним пища.
— Если мы собираемся в библиотеку, — сказал Эрнест, — мне кажется, не стоит терять время. Что творится в головах сухарей, понять невозможно. Ведь не зря же они подсунули нам книги. Значит, они вынашивают на этот счет какие-то планы.
— Эрнест прав. Нужно поспешить на площадь Аполло-12. Мне следовало и самому сообразить, — сказал Майкл.
Эмили крепко сжала его руку.
— Все будет хорошо. Мне почему-то кажется, что эти механизмы больше не станут нам мешать.
Глава 30
Лондонская библиотека внешне казалась такой же заброшенной и пустынной, как и в первый раз. Доски, закрывавшие дверь, лежали там же, где их бросил Гораций. Окна по-прежнему покрывал толстый слой грязи и пыли. Дверь была не заперта.
Однако Майкл сразу понял, что внутри кто-то есть.
Войдя, Майкл увидел в самом центре комнаты какую-то фигуру. Незнакомец держал в руках книгу и читал вслух.
А в следующее мгновение Майкл узнал мистера Шекспира и услышал его спокойный голос:
В определенном смысле кажется, будто материальная Вселенная имеет конец, словно рассказанная сказка растворяется в пустоте. Человеческая раса, чей разум родился всего несколько мгновений назад — по астрономическим часам, — едва ли может надеяться быстро понять значение происходящего. Возможно, наступит день, и нас посетит озарение. Но сейчас нам остается только дивиться и задавать вопросы.