Мы побежали дальше. Повернув на ближайшем перекрестке, мы начали подниматься в гору. Дженнис двигалась по-прежнему легко; она как будто не бежала, а скользила, вовсе не касаясь земли. Мне же пришлось немного поднапрячься, однако вскоре я не без удовольствия отметил, что даже при таком темпе подъем мне вполне по силам. К этому времени мы преодолели уже мили две с половиной, но я чувствовал себя превосходно — я не ощущал ни одышки, ни ломоты в пояснице, а только приятное тепло, распространившееся по всему телу.
Тем временем подъем стал круче. Мы взбирались все выше на холм, и вскоре густой белый туман остался внизу. Дорожка привела нас в небольшой парк, который живо напомнил мне эдинбургский Холируд. Я любил бывать в нем и прогуливаться по выложенной брусчаткой дорожке, которая вела вокруг Трона Короля Артура — невысокого холма, возвышавшегося почти в самом центре города.
Я приходил в Холируд по несколько раз в неделю. Дорожка, которую я так любил, была довольно отлогой вначале, но чем выше я поднимался, тем труднее мне становилось идти. С годами уклон, казалось, сделался еще круче, и я уже не мог, как прежде, добраться до вершины Трона без нескольких остановок. Однако сейчас, как ни странно, я не чувствовал ни усталости, ни одышки, хотя мы даже не шли, а бежали.
Минут через двадцать мы повернули еще раз, и дорога выровнялась. Здесь Дженнис остановилась и сказала мне, указывая куда-то за мое плечо:
— Я хотела, чтобы вы увидели это.
Я обернулся. Колышущееся море низового тумана осталось футах в шестистах внизу. Светло-оловянное небо, натянутое, как простыня, от горизонта до горизонта, понемногу окрашивалось легкой голубизной. Далекий восточный край его был уже залит нестерпимым оранжево-красным светом, и я увидел, как из-за далекого вулкана встает солнце. Утренний воздух был чист и прозрачен, как самое лучшее стекло; казалось, еще немного — и он зазвенит, словно тончайший горный хрусталь.
Внизу лежал, утопая в начавшем редеть тумане, Льюкарс, который в очередной раз напомнил мне Эдинбург, увиденный ранним утром с вершины Калтонского холма. Над дымным зеркалом залива вставали могучие грозовые облака; их верхушки, озаренные первыми лучами солнца, казались густо-лиловыми, почти фиалковыми, но внизу тучи все еще были синевато-черными, чуть тронутыми сединой водяных испарений.
Столь яркой, красочной картины я не видел с того самого дня во Флориде.
Пока я рассматривал небо, вдали на западе сверкнула молния, а через несколько секунд до нас долетел глухой раскат грома. На Льюкарс надвигалась очередная утренняя гроза.
— Красиво, правда? — спросила Дженнис. — Ради этого рассвета над городом я и бегаю сюда каждое утро.
— Действительно, зрелище великолепное, — согласился я.
Мы еще долго стояли на вершине холма, и пока утренний бриз остужал наши разгоряченные тела, Дженнис рассказывала мне о городе.
— Быть может, — сказала она, — вы считаете иначе, но Льюкарс — совсем не плохой город. Конечно, это не Земля, поэтому он значительно отличается от всего, к чему вы привыкли, но… Нам он нравится. Мы здесь издаем и читаем книги, у нас есть целых две театральные труппы, есть университет, есть несколько объединений молодых писателей и даже… — Она задохнулась и после небольшой паузы вдруг рассмеялась. — Глупо, правда? — спросила она.
— Что — глупо? — уточнил я.
— Ну, что я как будто оправдываюсь перед вами.
— Напротив, Дженнис, мне очень нравится, что вы говорите, — возразил я. На самом деле, я не столько слушал, сколько смотрел на нее. От бега щеки Дженнис раскраснелись еще больше, голубые глаза сверкали и лучились, а решительные очертания маленького, прямого подбородка придавали ее лицу выражение силы.
— Ваш Льюкарс — замечательное место, — добавил я. — И я действительно рад, что судьба забросила меня в эти края и что здесь я могу жить, преподавать, писать стихи… Я действительно как будто помолодел на несколько лет, хотя, если быть до конца откровенным, я бы все-таки предпочел, чтобы в городе было поспокойнее.
Дженнис засмеялась, и тут, словно в ответ на мои слова, со стороны Льюкарса донесся отдаленный гул. Он был мало похож на гром, и мы повернулись в ту сторону, чтобы выяснить, в чем дело.
Там, у дальней окраины Льюкарса, поднимался столб жирного черного дыма.
— О, Боже!.. — пробормотала Дженнис. — Что это может…
Договорить она не успела. Примерно в полумиле к югу от нас — совсем не в той стороне, где громоздились друг на друга грозовые облака — что-то ярко сверкнуло, и через несколько секунд мы услышали еще один глухой удар.