— Теперь проблема под контролем, магистр, — заверил его Рис. На Земле он волей-неволей сохранял трезвость. Даже самая малая доза алкоголя, рискни он привезти ее с собой, неминуемо была бы найдена и конфискована еще в космопорту.
— Правда, Рис? Мне хочется тебе верить. Было бы куда лучше, если бы все эти годы Гильдия не тратила на тебя силы понапрасну. Я был бы очень рад, если бы мы могли отправить тебя работать, не тревожась о твоей репутации. Но, как выясняется, надеяться на это трудно.
Магистр был прав: последнюю командировку Рис провалил.
— Я болел. Подцепил какой-то инопланетный вирус…
— И усугубил его тамошним спиртным, — закончил за него магистр Кай. — Поставив под угрозу срыва Контакт! В следующий раз тебе и Гильдии может повезти меньше. Ты понимаешь сам, чем рискуешь?
Профессия лингстера была в большей степени искусством, нежели наукой, как ни пыталась Гильдия доказать обратное, и он, служитель искусств, обнаружил, что иногда местные горячительные жидкости повышают остроту восприятия. Правда, в последний раз дело едва не кончилось совсем худо: потребовалось много дней, чтобы избавиться от чертей, оккупировавших его черепную коробку…
Риск существовал всегда: было крайне опасно смешивать алкоголь или любое фармацевтическое средство, неважно, земное или инопланетное, с летучими и легко входящими в соединения снадобьями, способствующими Контакту. Гильдия давно наловчилась отсеивать кандидатов, чувствительных к земным опьяняющим, наркотическим, стимулирующим и галлюциногенным препаратам, даже не пытаясь их вылечить. Но кто же может знать заранее, к каким инопланетным веществам пристрастится человек, которому было бы под силу изготовить столько иммуногенных препаратов?
Падение Риса началось три года назад, со смертью молодой жены. Он клялся, что станет для женщины несокрушимой опорой, а вместо этого позволил ей умереть. Гильдия убеждала, что он все. равно ничем не сумел бы помочь Ив, даже если бы оказался с ней рядом. «Ей никто не помог бы», — слышал он со всех сторон. Но он не верил, ибо знал: Гильдия не одобряет браки лингстеров. В то утро он отключился, злоупотребив какой-то местной дрянью, и не помог ей, когда она нуждалась в поддержке, а потом стал пить, чтобы забыть зло, причиненное пьянством. Оказалось, что остановиться нет сил. Гильдия перебрасывала его с планеты на планету, и на каждой он находил, чем унять боль. Лицемерные речи шишек из Гильдии насчет необходимости покончить с этой пагубной привычкой были ему ни к чему — он и сам прекрасно это знал. Просто еще не пришло время…
— Теперь я трезвенник, — сказал он в свою защиту.
— Не исключено, что ты говоришь серьезно, — молвил магистр Кай, внимательно глядя на Риса. — Что ж, предоставлю тебе последний шанс. Колонии на Кришне двенадцать лет. Тамошнее мирное население говорит на простейшем языке. С ним справляется налаженный лингстерами искусственный интеллект.
— Зачем тогда нужен лингстер?
— Комиссар на Кришне, Чандра Пател, — мой старый друг, — сказал магистр Кай. — Его семья пожелала иметь личного переводчика.
«Правильнее назвать — «помощник при покупках», — в который раз подумал Рис, выходя из кабинета начальника. Для первоклассного переводчика работы на Кришне определенно не хватало, зато он сдержал слово, данное магистру Каю, и не отлынивал от своих скучных, а порою и унизительных обязанностей.
Он пересек холл. В высокие окна было видно, как Кости Создателя постепенно заволакиваются тучами. Если Пател прав и «мулы» собрались напасть на поселение людей, воспользовавшись отсутствием грозного сторожевого корабля, то это грозит серьезными неприятностями.
Он вернулся к себе. В каком же хаосе он обитает! Пока жена комиссара собирается, надо прихватить кое-что из собственных пожитков. Ему была дорога одна-единственная вещь — полевая аптечка со снадобьями для Контакта, неизменная принадлежность любого практикующего лингстера. За все два года на Кришне у него не появилось ни единого шанса прибегнуть к альфа- и бета-комплексам, но все равно лингстеру полагалось всегда иметь при себе аптечку.
Он никогда не забывал апокрифические истории о лингстерах, переживших катастрофы, но продолжавших прижимать к сердцу драгоценные аптечки. Это была, скорее, пропаганда, чем быль, но привычки формируются по-разному. Он закрепил аптечку на поясе, рядом с другой драгоценностью — фляжкой.
Самому себе он не мог не признаться, что когда-то, в молодости, находился под сильным влиянием Гильдии. Студенческие годы он по-прежнему вспоминал с нежностью. Погружение в загадку языка казалось тогда священнодействием, а Гильдия — едва ли не монашеское братство, во всяком случае, по первоначальному замыслу — не пыталась гасить в новообращенных религиозный пыл. Однако та же самая Гильдия, поэксплуатировав лингстера в самые продуктивные годы, потом выплевывала его — опустошенного и циничного.