Он много отдал бы сейчас за глоток зита. Увы, надежды на привычное лекарство не оставалось. Забыв об осторожности, он завертелся на ремнях, чтобы оглянуться назад.
Салон был пуст. Если их катапультировало…
— Вы в сознании? — спросила Лита: она беспечно, не боясь острых осколков, просунула голову в разбитое окно.
Он удивленно таращился на нее сверху.
— Я думал, ты погибла…
— Не надейтесь, Данио.
Даже ее кофейная кожа не могла скрыть бледности. Бравадой она пыталась замаскировать страх.
— Не иначе, нас шарахнуло молнией, — сказал Рис, опасаясь за сохранность искусственного интеллекта. Или в него заложена программа самовосстановления?
— Первым делом я вытащила Джилан — вдруг бы флаер вспыхнул?
Она указала на сестру. Та сидела под стройными деревьями и увлеченно сосала палец. С длинных изумрудных ветвей на нее лилась дождевая вода, но она не обращала внимания на этот душ.
Рис заметил, что Лита осталась без верхней юбки, которую всегда носила дома, и некстати вспомнил окровавленную одежду Найяны Пател. На Лите были удобные шорты, закрывающие стройные коричневые ножки только до середины бедер. Юбку она накинула себе на плечи как плащ. На ногах у нее красовались легкие плетеные сандалии, мало пригодные в джунглях.
Рис не сразу освободился из переплетения ремней. Лита помогала, поддерживая его и тем самым ослабляя натяжение.
— Какой вы тяжелый! — проворчала она.
Он скользнул подошвами по потолку, ставшему полом, и получил ситаром по голове. На кой черт сдался ему этот инструмент… Рис остановил кощунственную мысль. Теперь это была уже реликвия, память о Пателе, к тому же Горбун пожертвовал жизнью, чтобы передать ее землянину. Ремень инструмента запутался в ремнях безопасности, пришлось тратить время, чтобы его достать. Вместе с ситаром он освободил и свою легкую куртку.
Выкатившись наконец из флаера, он с трудом выпрямился и тут же болезненно сморщился: к зловонию джунглей было нелегко привыкнуть.
— Джилан голодна, — сообщила Лита. — Она не ела уже…
Рис почувствовал затылком жар и оглянулся. Остатки флаера пожирало пламя. В сырой чаще огонь был обречен на скорую смерть, но Рису не стало от этого легче: багаж на борту флаера был обречен.
— Видите? — сказала Лита. — Что дальше?
Заниматься на Кришне туризмом никому еще не приходило в голову. Об этих покрытых джунглями холмах Рис знал совсем немного: например, что на этих девственных пространствах изредка встречаются маленькие деревушки стегов. Он надеялся попасть на базу при помощи искусственного интеллекта и теперь понятия не имел, где именно они находятся. Одно не вызывало сомнений: Нью-Бомбей с его смертоносным хаосом был слишком близко, чтобы чувствовать себя в безопасности.
— Надо идти, — сказал он.
Лита пошевелила носком в густой мокрой траве.
— Что-то я не вижу тропы. А Джилан? Она просто утонет в этих зарослях.
Он посмотрел туда, куда указывала девушка, и увидел барахтающуюся в траве малышку. Зацепившись за что-то, она упала — и исчезла в зеленых волнах, тут же сомкнувшихся у нее над головой.
— Я ее понесу.
— Вы хоть знаете, в какую сторону идти?
Он был в полной растерянности, но не собирался в этом признаваться. Высоченные Ловушки Душ заслоняли вершины гор, тучи в небе не позволяли сориентироваться по светилу. Попробовать вскарабкаться на дерево, чтобы хоть что-то увидеть? Но нет, стволы деревьев слишком тонки. Оставалось гадать, сколько часов минуло с тех пор, как они удрали из Нью-Бомбея. Так или иначе, пора было на что-то решиться, иначе дневной свет померкнет и воцарится кромешная тьма…
Он схватил малышку и усадил себе на плечи. Она тут же вцепилась пальчиками ему в волосы и устало прильнула щекой к затылку. Она оказалась на удивление тяжелой, но по крайней мере, умостившись у него на плечах, прекратила свой невыносимый крик. Рис не привык к детям, а с этим ребенком и подавно почти не общался: Джилан все время проводила в детской, под присмотром нянек.
— Осторожнее с моей сестренкой! — предупредила Лита. — Она очень устала.
Он покосился на старшую. Уже не в первый раз та бралась интерпретировать настроение младшей.
— Она что, не умеет говорить сама?
— А зачем? Мать ее баловала. За нее все делали няньки. Она привыкла, что все ее желания понимают без слов.
Рис рассудил, что в этом возрасте ребенку уже положено владеть речью. Здоровые младенцы появляются на свет с большими лингвистическими способностями. Джилан уже давно следовало болтать самой, не доверяя эту честь окружающим.