— Пока да. — Он кивает и пожимает плечами. — Но через десять — двадцать лет зеркала станут намного дешевле. Действительно намного. Почти все смогут брать их напрокат. То, чем тут занимаюсь я, станет обычной практикой. Ну, если и не путешествия с Земли на Землю, то во всяком случае обмен знанием. Опытом. Даже мудростью.
Я не знал, что сказать.
— Подумай о своем сыне. О Лео, — объяснил Джоэл. — Через двадцать лет у него будет возможность войти в зал с зеркалом общего пользования и узнать от своих «альтер эго», наилучшее ли он выбрал для себя занятие.
Меня пробирает дрожь. Однако мое инстинктивное недоверие слабеет, сменяется искренним и горячим интересом.
— Ты только подумай, — говорит Джоэл. — Подумай, чего сможет достигнуть наша маленькая Земля, если удастся избежать половины будущих ошибок.
— Тебя послушать, так эта затея с эгоманией крайне благородна.
Он смеется.
Я в последний раз спрашиваю:
— Где Полина?
— Когда я справлялся в последний раз, твоя жена сидела у меня на кухне и разговаривала. — Затем, чтобы сделать все предельно ясным, он трогает меня за локоть и говорит негромким вежливым голосом: — Знаешь, Росс, я повстречал по меньшей мере двадцать Джоэлов, которые пытались отбить у тебя Полину. Там, в их мире, хочу я сказать. И знаешь, скольким это удалось? Попробуй угадать.
— Всем? — бормочу я, а потом с отчаянной надеждой говорю: — Половине?
— Ограничимся одним, — говорит он. — Только одна Полина ушла от тебя, но и она потом к тебе вернулась.
Я чувствую себя ослабевшим, счастливым и идиотом из идиотов.
— Один из последних Джоэлов, перебравшихся сегодня днем, — объясняет мой Джоэл. — На его Земле твои родители погибли в автокатастрофе. Тебе было восемнадцать. Ты унаследовал дом и акции IBM, и я сделал тебе деловое предложение в самом соблазнительном свете. И почему-то гам мы стали полноправными партнерами. И больше двадцати лет преуспевали во всем. Да, во всем. Потом тебя скрутил рак прямой кишки, и дна месяца назад ты умер. Вот почему этот Джоэл позвонил твоей свояченице. Он искал тебя. И хотел только предостеречь тебя относительно того, что тебя ожидает — или не ожидает — в твоем будущем.
— Полина разговаривает с ним? — еле выговариваю я.
— И еще с шестью Джонами, твоими близкими друзьями, которые, правду сказать, превозносят тебя до небес. — Он улыбается и добавляет: — Эту встречу устроил я. Как небольшое одолжение вам обоим.
— Спасибо… — говорю я.
Он только улыбается мне. Коротышка с широкой самодовольной ухмылкой. Но о чем-то все еще недоговорено.
— Что? — взрываюсь я.
— В гипервселенной ничто не единично, — объясняет он. — Если ты миллиардер на какой-то Земле, значит, ты миллиардер на миллиардах других.
Я оглядываюсь на серебристое зеркало.
Он делает мне знак подойти к аппарату, объясняя:
— Богатство — вопрос удачи, Росс, а удача неизбежна.
Я собираюсь перешагнуть через красную черту, но передумываю, отворачиваюсь и говорю ему:
— Нет. Так я не могу.
— Почему? Разве тебе не интересно узнать, кто посмотрит на тебя оттуда?
И тут я говорю ему, чего хочу.
Глаза Джоэла становятся огромными, как блюдца, и он говорит:
— Черт! Почему я не додумался до этого?
Полина плакала. Об этом свидетельствуют покрасневшие глаза и опухшие щеки. Она почти вбегает в зал, обнимает меня, почти виснет на мне и, прижав губы к моему уху, шепчет:
— Ты должен пойти к врачу. Завтра же. Обещай!
— Обещаю. Твердо.
Тут она всхлипывает, смотрит через мое плечо и спрашивает:
— Это то самое?
— Идем, — говорю я ей. И беру ее за руку, перевожу через красную черту и подвожу к зеркалу настолько близко, что оно может воспринять нас во всем нашем сложном единстве — два живых уникальных организма, идущие рука об руку, вверяющие себя фантастическим безднам гипервселенной.
Легкое щекочущее ощущение, треск статического электричества, запах озона.
И внезапно зеркало начинает отражать, и мы видим, как наше отражение улыбается нам.
Одеты они не так, как мы. Черный смокинг и вечернее платье. И то, и другое не совсем привычного фасона. Но у них — наши лица, наши души. Наши собственные изумленные улыбки.
Я поднимаю руку, чтобы приветственно помахать.
И другой Росс поднимает руку таким же движением и в тот же миг.
И тут обе женщины берут машущие руки в свои и поворачивают своих мужей одинаковым сильным движением, и теперь я гляжу только на мою жену, только на нее. На ее красивое безупречное лицо. И дивлюсь простой неизбежности Удачи.