— Следуйте за нами, — он повернулся к навигатору. — Вы получили координаты?
— Это недалеко, сэр. Солнечная система.
— Солнечная система. — Джон-6564 на мгновение замер в немом восхищении. Там живут миллиарды людей! Решение могло быть только одно: — Мы идем.
Двенадцать вспышек размером с корабль возникли в обычном пространстве, как всплески от дробинок, которыми выстрелили в большой водоем. Р’каг‘кра придется подождать еще полчаса, пока война докатится до их звездной системы. Ничего, они ждали шестьдесят тысяч лет. За это время можно к чему угодно привыкнуть.
Барри молча лежал под деревом и смотрел в небо. Ночь опустилась на штат Миннесота; звезды сияли сквозь листья ярко, будто автомобильные фары на шоссе, а Луна казалась широкой полосой света. Мальчик мог видеть человечка на Луне, мог почти коснуться его лица.
Шорох з зарослях неподалеку заставил Барри сесть и прислушаться. Тихое знакомое поскуливание.
— Санди? — Не получив ответа, Барри сглотнул и причмокнул губами — звук, которым еще сотни тысяч лет назад человек подзывал собаку. Сработал он и сейчас.
Пес подошел достаточно близко, чтобы Барри мог разглядеть его в полутьме.
— Санди! — воскликнул он. Слезы обожгли, а потом охладили его щеки: это его собака, что бы там ни говорили родители! Он не бросит Санди, даже если придется уехать в товарном вагоне далеко-далеко от Ортонвилля.
«И в добрый путь!» — подумал мальчик, опускаясь на колени и протягивая руки к своей собаке. Санди устремился к нему, опустив голову и виляя хвостом.
Сначала Барри прижал теплого зверя к себе, потом ощупал его в поисках ран. Несколько царапин на плечах, но ничего серьезного.
Ротвейлеры после тренировок выглядели гораздо хуже. Внезапно порыв горячего ветра коснулся мальчика и тут же пропал.
Пес насторожился и зарычал — то же самое рычание, рождающееся в глубине груди, как перед схваткой с ротвейлером.
— Что там такое, Санди?
Человек? — спросил кто-то. Барри вздрогнул и вскочил на ноги. Он не мог определить источник голоса, потому что тот, казалось, звучал у него в голове.
— Здесь есть кто-нибудь? — Мальчик никого не видел среди залитой лунным светом травы.
Я… — и дальше слова, лишенные смысла.
Барри не мог бы сказать, принадлежит голос мужчине или женщине; кроме того, у него был очень странный акцент. Больше, пожалуй, похоже на женщину, решил мальчик. И чем-то опечаленную, хотя Барри и сам не понимал, откуда ему это стало известно. От этого грустного голоса ему снова захотелось плакать, и он непременно разревелся, если бы не был так испуган и утомлен.
Я закончил свою миссию по изучению… — и голос заговорил о недоступных пониманию мальчика вещах, называемых «квазары», «черные дыры», «эпифиз» и «субпространственная нервная система». Барри во все глаза вглядывался в темноту, но мог различить только Санди, который глухо рычал, прижавшись к его ногам и задрав голову. Барри проследил за его взглядом и увидел мяч, застрявший в ветвях. Неужели там, на дереве, человек?
— Я не понимаю, — признался Барри.
Вы отправили меня в долгий путь… — сказал голос.
А потом словно небо обрушилось на Барри, и он упал на колени, раздавленный небосводом.
За несколько секунд он узнал все, что каждый человек на Земле когда-либо знал о физике, химии, биологии, обо всех технологиях и прочих науках, а потом все, что каждому человеку в галактике было когда-то известно и, наконец, все, что маленький зонд узнал за свое путешествие мимо нейтронных звезд, сквозь черные дыры и через подпространство.
Он ощущал бушующий ветер сверхновой. Он видел, как рождаются и умирают звезды. Он чувствовал вращение галактики. Он встретил того, кто живет в ядре галактики, и пожал ему руку, подобную спектру всех звезд, которые зонд изучил, с дифракцией Фраунгофера вместо отпечатков пальцев и покалыванием в нервных окончаниях вместо голоса.
Ужас объял Барри. Это была такая лавина информации и ощущений, что ему пришлось напрячь всю свою волю и силы, чтобы вспомнить, кто он такой: мальчик, родившийся в маленьком городке на Земле в эпоху галактического средневековья… нет, раньше он этого не знал… До того, как этот древний космический зонд открыл канал, соединивший свою субпространственную память с разумом Барри.
«Я — Барри. Я — человек».
Но зонд не остановился, когда Барри едва не утратил личность, он даже не заметил этого. Он сам учился именно так, и другого способа отчитаться перед людьми ему не преподали. Ничего лучшего он придумать не мог. Барри лежал, скорчившись, прижав колени к груди, а кулаки — к ушам. Санди облизывал его волосы.