Не думай о Деде. Существовал способ не думать о некоторых вещах, держать их в «мертвой зоне». За это приходилось расплачиваться тугим узлом в животе — и бессонницей. Не думай о… о ком?
Они подошли к замызганной двери подъезда, от которой у С.Вердуччи был ключ. Написанные по трафарету жирным курсивом буквы над эркером складывались в слова «Трава и деревья». Под ними: «Кофе и беседы». Внутри тускло горел красный свет. С.Вердуччи повернул ключ в замке и открыл дверь. Взвизгнули петли, скрипнул косяк. Разнесся дивный запах фасоли.
— Любая вещь обладает частицей запаха, — сказал Майло.
— Анаксагор[6]! — откликнулся С.Вердуччи. — Запах, аромат, субстанция, способность ощущать! Все — везде. Нет ничего прочного! В этом весь мой бизнес, малыш! А ты-то откуда это знаешь?
— Моя сестра часто так говорила.
Они миновали круглые столы, с перевернутыми стульями на них.
Зашли в тесный угол в глубине, и Вердуччи включил свет. Они стояли на верхней площадке лестницы, ведущей в цокольный этаж.
— Пошли.
Он привел Майло в какой-то таинственный театрик с десятком передвижных скамеек со спинками, как в церкви, вокруг квадратного помоста. На сцене стояла широкая кровать под балдахином.
— Ты можешь спать здесь. Я лягу наверху. Туалет там, за углом. Я оставлю свет наверху, чтобы тебе не было страшно. Утром увидимся, герой.
С.Вердуччи снял котелок. Тряхнул головой, и каштановые волосы рассыпались по плечам, доходя до талии.
— Ты девушка! — воскликнул Майло.
— Разумеется, а ты что думал?
— А что означает «С.»?
— Силви. Спокойной ночи, малыш, — она поднялась по лестнице, оставив Майло одного — в подвале, в темноте.
Деде в библиотеке в воскресенье утром. Майло у нее на коленях, с книжкой доктора Сюсса. Он заглядывает в книжку, которую читает она, видит диаграммы, похожие на сложенные забавным образом конверты, и другие, похожие на глобусы с перекрученными меридианами. Еще там буквы, которые Деде называет греческими, и слова, которые она называет немецкими. Одна буква древнееврейская: алеф. Алеф с крошечным нолем. Алеф с крошечной единицей. И разлегшаяся восьмерка: знак бесконечности.
— Как же ты это делаешь, Майло? — шепчет Деде. Она не ждет ответа.
Вдруг он оказывается снова в темном подвале «Травы и деревьев», в воздухе клубятся образы из сновидений, красные и зеленые, запутанная, непостижимая геометрия. Он чувствует, будто только что кричал, но вокруг никакого движения. Он ощупывает себя, чтобы убедиться: он — человек. Он пробует, нет ли у него меха, нет ли на лопатках крыльев.
Силви в сговоре в Девором — эта внезапная мысль, как игла, пронзает его, когда он вспоминает, где находится.
Он снова засыпает, и когда задувает свечи — семь и еще одну на счастье, он вдруг понимает, что изменился. Он — струя воздуха, клубящаяся вокруг пламени. Это длится всего секунду. И все свечи гаснут. Он улыбается, но все остальные кричат. Кто-то из детей прикрывает глаза. «Что-то не так?» — спрашивает Майло. Деде наблюдает с неослабевающим интересом. С интересом, подстегнутым мечтами.
Мама не видит этого. Мама на кухне, моет и моет раковину. Папа вытаращил глаза, рот его широко открыт, все мускулы напряжены, он похож на тощую бродячую кошку. «Что ты сделал? Что это за чертовы фокусы?» Он облизывает губы и обводит комнату диким взором. «Не обращайте внимания! Это ничего не значит!» Он бежит к двери, затем возвращается, то сжимая, то разжимая кулаки. «Я ничего не видел». Он хватает за плечи и трясет одного из гостей. «Замолчи! Замолчи! Все в порядке!» Все в испуге перестают плакать. «Со мной все в порядке, Майло? Все в порядке?»
«Да, папа».
«Это был дурной, глупый фокус, Майло. Ты залез под стол и потом выбрался оттуда, так? Чтобы я больше этого не видел». Майло обещает.
— В чем дело? — Силви в полосатых брюках и майке-безрукавке силуэтом вырисовывается в дверном проеме подвала. Слабая лампочка над лестничной клеткой заливает ее пепельным светом, похожим на свет молодого месяца.
— Что? — Майло садится. Он лежал одетый поверх одеяла.
— Ты кричал. В чем дело? Боишься темноты? Скажи, не стесняйся. — Она подходит к нему. Слабый, отраженный свет играет на ее обнаженных плечах сквозь спутанные волосы. На секунду свет становится ярче на ключице, когда она откидывает волосы назад, это заставляет Майло поднять взгляд к ее мягко очерченному лицу, широкому лбу, нежному носу и Полным губам. Тонкую ткань натягивают маленькие острые соски, а свет, проникающий сквозь майку, намечает контуры ее груди, словно рентгеновские лучи. Затем Силви входит в зону темноты, где толпятся только что снившиеся ему люди, у кровати Майло.