В городах тоже есть где развернуться, хотя траты становятся чрезмерными. Допустим, можно подлететь со стороны горы так, чтобы строения открылись внезапно среди зелени и черного камня… Но для некрополя слишком витально. К тому же горный ландшафт Тайлура жестковат, модулировать его не решился бы даже мастер высших разрядов. Я уж точно на это не пойду. Помню, что исправитель Гофер в этих вопросах был весьма осторожен.
— Иногда мне кажется, — однажды сказал он в конце занятия, когда все ошибки были отмечены и исправлены, — …мне кажется, что горные ландшафты принципиально не модулируются.
— Так считают минималисты, — осмелился возразить я. — Но разве их не опроверг мастер Хебекук?
— Блистательно опроверг, — согласился Гофер, пряча улыбку в бороде. — Тем более что тогда он был председателем совета директоров. Вот он и вышиб всех минималистов из Корпорации, тем самым Доказав их неправоту. С точки зрения корпоративной этики, Хебекук прав, малая работа — малые доходы. Но тебе не следует забивать голову интригами управляющих. Подумай вот о чем: если истинный мастер вообще не тронет ни листика, ни камня и так впишет любой объект в ландшафт, что объект станет его составной частью, сольется с ним, то коэффициент отторжения устремится к нулю, а индекс гармонии, соответственно, — к бесконечности. То есть мы достигаем идеала, начертанного на скрижалях Корпорации.
— Ты испытываешь меня, исправитель? — Мой вопрос прозвучал робко, но настойчиво. — Не дойдем ли мы так и до ереси креативщиков?
— А с чего ты решил, что это ересь, — удивился Гофер. — Всего лишь одна из бесконечных точек зрения, к тому же не отвергнутая Корпорацией. Надо будет сделать внушение наставникам, чтобы меньше сплетничали в дортуарах и больше занимались историей.
Действительно, о креативщиках рассказывали всякие жуткие истории. Они утверждали, что само человечество возникло в результате эстетизации легендарной Земли неким Великим Архитектором, а потом было рассеяно по звездам для окончательной гармонизации Вселенной, после чего мирозданию наступит конец, так как оно придет к своему завершению. Креативщикам приписывали самые невероятные злодеяния, от человеческих жертвоприношений до истребления целых звездных систем. Они якобы шли на любое зверство ради того, чтобы приблизить финальную эстетизацию, после которой Вселенная будет создана заново. И еще будто бы то ли они создали нанобов, то ли нанобы были посланы Великим Архитектором в дар креативщикам для исполнения его воли, но вину за Исход приписывали им однозначно. Кровь холодили истории о полчищах нанобов, которых вела на завоевания миров их страшная матка, и никто не мог противостоять смертоносной пыли, в мгновение ока разъедающей планеты, чтобы создать подобных себе тварей, невидимых глазу. Много рассказывали и о Хвори, которую несли с собой нанобы, оказавшиеся без матки. Мир оставался невредимым, но человеку там не находилось места.
Такими байками молодые стажеры любили пугать друг друга перед сном, когда освещение выключено и лишь призрачное свечение лунных зеркал льется в окна на длинные ряды коек…
Короче, в итоге долгих размышлений я пришел к выводу, что если нет подходящих строений для трансформирования в руины, то надо попросту создать эти руины на пустом месте. Траты, конечно, возрастут, но зато все маршруты пролягут идеально и не надо будет ломать голову над сочетанием живых и мертвых объектов. Словом, преимущества очевидны.
Головная боль началась позже.
Для первичной разметки площадок мне пришлось заново осмотреть места, отмеченные во время моего долгого путешествия как перспективные. На этот раз в моем распоряжении была летающая лодка представителя «Астрогида». Не помню его имени. Это был коротышка, откровенно скучающий в ожидании веселых денечков, когда сюда хлынут толпы туристов. Во время полетов он и Капатай, хлебнув вина, распевали песни — вперемешку тайлурские и пасторианские. Представитель был родом с Па Сотоу.
Воздушная техника для жителей стала привычной, но в отдаленных краях лодку встречали где криками испуга, а где и стрелами, особенно если разбегались мирно пасущиеся стада.