Разбудил кандидата наук долгий протяжный звонок. Едва трели звонка проникли в сознание, эколог, даже еще толком не проснувшись, очень обрадовался: все, что происходило с ним в комнате милиции на станции «Дмитровская», а потом в джипе «Сузуки Гранд Витара», оказалось нелепым, хотя и не лишенным занимательности сном. Однако он тут же понял, что проснулся вовсе не от звуков музыкального произведения под названием «Metallica — Enter Sandman», запущенного одним из его компьютеров, включившимся в назначенное время.
Эколог открыл глаза, зажмурился от потрясения и открыл снова. Сомнений не осталось, глаза на самом деле видели поразительную картину: в ногах кровати поднимались к потолку две тонкие резные колонны из темного дерева. Колонны поддерживали роскошный балдахин, от него спускались тяжелые полузадернутые шелковые портьеры.
Эколог мгновенно поднял голову с подушек и сел, опустив ноги на пол. Сейчас же пришел черед другому необыкновенному открытию: он был облачен в ночную рубаху из тонкой серой фланели. Не поверив, эколог даже помял ткань пальцами, но это была точно фланель и точно ночная рубаха.
Рядом с кроватью послышались легкие шаги, чья-то рука одну за другой раздвинула портьеры.
— День на дворе, сударь, — услышал эколог приятный женский голос, — не угодно ли вам умыться?
С правой стороны кровати стояла, улыбаясь ему, пригожая девица с золотистыми волосами. Кандидат наук уставился на нее вытаращенными глазами. Совершенно машинально, даже не пытаясь что-нибудь понять, он отметил, что лицо у девушки доброжелательное, даже участливое.
Черт побери, может, он долго болел и только теперь пришел в себя, а вся эта невиданная обстановка — какая-то больничная палата в стиле ретро? Сейчас ведь чего только не придумают! Если так, тогда все эти милиционеры, шустрый человек, забравший его в джип, — всего лишь засевшие в памяти галлюцинации. Но чем он мог болеть? Неужели какой-то несчастный случай?!
Эколог изучил темно-красное платье девушки. Несмотря на очевидную элегантность, почему-то оно наводило на мысль об униформе. Может, по той причине, что к нему была прикреплена табличка с именем владелицы, написанным не только русскими, но и латинскими буквами.
«Виктория» — машинально прочитал про себя кандидат наук. Красивое, звучное имя.
В одной руке пригожая девица держала медный таз, в другой — медный кувшин.
— Слышала я про ваши успехи в русском языке, — непринужденно заговорила Виктория, протягивая кандидату наук таз. — Вы и раньше-то схватывали все на лету, а теперь, как отозвался Михаил Владиславович, стали изъясняться совершенно свободно. Скоро, должно быть, и древнегреческий освоите, с вашими-то способностями. А уж про итальянский и французский и говорить нечего.
Гипотеза о болезни разом отпала. Про его способности к русскому языку говорил и тот человек, приехавший за ним в комнату милиции. «А Виктория ведет себя так, будто давно меня знает, — пронеслось в голове у эколога. — И шустрый человек разговаривал, как старый знакомый. Вероятно, это он и есть Михаил Владиславович. Все эти люди явно принимают меня за кого-то другого. Но за кого и почему? Причем здесь древнегреческий, итальянский и французский?»
А может, все это только продолжение причудливого сна?..
Машинально он взял таз и поставил себе на колени. Девица Виктория наклонила кувшин, и он, подставив под струю руки, стал умываться.
Вода оказалась прохладной и приятно бодрила. В снах такой не бывает… Следовательно, вовсе не порождением сновидений была и эта королевская кровать с высоким балдахином и шелковыми занавесями.
Когда кандидат наук покончил с умыванием, Виктория легким движением убрала таз и протянула ему полотенце.
— Одевайтесь, сударь, скоро я зайду за вами, чтобы проводить на завтрак, — молвила девица, не сводя с него лукавых глаз, и ушла куда-то за изголовье кровати.
В одно мгновение эколог вскочил на ноги и огляделся по сторонам. Оказалось, роскошная кровать стоит посреди большой комнаты, изголовьем к стене, затянутой синим шелком. Из мебели здесь были четыре кресла (их сиденья и высокие спинки были обиты цветной кожей с тиснением), массивный стол со слегка наклонной доской, где лежало несколько увесистых фолиантов, и резной сундук на невысоких полукруглых ножках. Был и тяжеловесный шкаф, на полках которого виднелись толстые корешки книг, явно старинных.
Еще один предмет обстановки — внушительные, размером со шкаф, напольные часы. Позже выяснилось, что они негромко отбивали время каждые четверть часа.
В кресле рядом с кроватью лежала одежда, но, глянув на нее, кандидат наук вконец растерялся. Вместо джинсов, свитера и всего остального здесь были узкие штаны, похожие на рейтузы, белая рубаха с большим отложным воротником и что-то вроде куртки из темного сукна, заставившее научного сотрудника припомнить старинное слово «колет», знакомое по историческим романам. Рядом стояли изящные и легкие на вид полусапожки из тонкой кожи.