— Перестаньте!..
— Я не шучу, — возразил Седрик. — Когда в приемной вы сказали, что ваше имя можно прочитать на табличке, я взглянул на нее, и в первое мгновение она была, как в тумане, потом смутно материализовалась, затем стала четко видна. И тут я вспомнил, что обычно, когда я беру на службу новую секретаршу, то первым делом заказываю именную табличку для нее, а когда она покидает меня, дарю табличку ей на память.
— Совершенно справедливо, — кивнула Елена. — Когда я впервые пришла к вам, вы сами рассказали мне об этом. Вы еще тогда взяли с меня клятву, что я никогда не приму вашего предложения поужинать вдвоем… или что-нибудь в этом роде. Это вы помните?
— Помню. Весьма подходящее для поддержания мужского достоинства объяснение: лучше отказать самому, чем дождаться вашего отказа. Стремление сохранить свое «я» — первый симптом безумия.
— Да нет же! — воскликнула Елена. — О дорогой, я здесь, вот она! Настоящая! Я давно люблю вас. Только не позволяйте этому убийце-маньяку сбить себя с толку. Никакой он не сумасшедший. Он притворяется безумным, чтобы избежать наказания.
— Вы так думаете? — заинтересовался Седрик. — Возможно… Но тогда он психиатр не хуже меня. Понимаете?
— Да, конечно, — тихо рассмеялась Елена. — Безумие Наполеона состояло в том, что он считал себя Наполеоном.
— Наверное, — задумчиво произнес Седрик. — Однако согласитесь: если передо мной существо реальное, вы им и останетесь, когда я проглочу желтую пилюлю. Это будет еще одним подтверждением реальности нашего с вами мира.
— И на целую неделю лишит вас способности работать.
— Не такая уж большая цена, чтобы сохранить рассудок… Так что все-таки я приму ее, — заявил Седрик.
— Нет! — закричала Елена, бросаясь к столу.
Седрик успел схватить пилюлю за мгновение до того, как до нее добралась Елена. Она попыталась отнять у него таблетку, он увернулся и положил желтое драже в рот.
Откинувшись на спинку кресла, он с любопытством рассматривал Елену.
— Скажи, Елена, — мягко обратился он к своей помощнице, — ты все время сознавала, что являешься всего лишь плодом моего воображения? Я хочу знать…
Он вдруг замолк, закрыл глаза и обхватил голову руками.
— Бог мой! — простонал он. — Я умираю!
Так же внезапно головная боль прошла, мысли стали ясными. Он открыл глаза.
На пульте управления перед ним стояла склянка с желтыми пилюлями. В противоположном конце рубки, упершись спиной в один из инструментальных шкафов, лежал Джерри Босек. Он крепко спал, так плотно обвязанный веревками, что встать самостоятельно на ноги никак не мог. У дальней стены стояло еще три шкафа, краска на двух из них покоробилась, по-видимому, от жара, у третьего дверца была расплавлена до основания.
По всей рубке в разных положениях валялись тела пяти синих венерианских ящериц.
Резанула боль в груди. От Елены Фитцрой не осталось и следа. Исчезла в тот самый миг, когда призналась ему в любви.
Вернулась освобожденная от наваждения память. Гар вспомнил, что доктор Седрик Элтон был психиатром, который и вручил ему лицензию на пилотирование грузовых космических кораблей.
— Боже! — снова простонал Гар.
Его вдруг затошнило, он кинулся в туалет и через некоторое время почувствовал себя лучше.
Он поднял голову от раковины и долго рассматривал свое отражение в зеркале: впавшие щеки, провалившиеся глаза. Видимо, ненормальным он был дня два или три.
Впервые. Он ведь никогда не верил в существование космического безумия,
Тут он вспомнил о Джерри. Бедняга!
Быстрыми шагами он направился в рубку. Джерри проснулся, взглянул на Гара и улыбнулся.
— Здравствуйте, доктор Элтон, — проговорил Джерри.
Гар остановился, как вкопанный.
— Получилось, доктор Элтон! Точно, как вы говорили.
— Забудь это, — прорычал Гар. — Я принял желтую пилюлю и теперь опять в норме.
Джерри опустил голову, нахмурился.
— Я теперь понял, что натворил. Это ужасно! Я убил шесть человек. Но я уже пришел в себя. И готов понести заслуженное наказание.
— Забудь! — закричал Гар. — Не нужно подлаживаться под меня. Подожди секунду, я развяжу веревки.
— Спасибо, доктор. Наконец-то я освобожусь от этой смирительной рубашки.
Гар опустился на колени возле Джерри, развязал узлы и освободил руки, грудь и ноги пленника.
— Сейчас все пройдет, — сказал он, массируя руки Босека.
От физического и нервного напряжения тело Джерри затекло, по нему пробегали непроизвольные судороги.
Постепенно, благодаря массажу, кровообращение восстановилось, и Джерри смог встать.