Так что вскоре автомобили разлетелись от магазина и помчались по улицам — Лаубазанц, Мыкола и Ираида искали покупателей, а вдруг удастся кого-нибудь поймать.
Но не удалось.
Первым загадал желание Мирослав.
Он был человеком простым, но с запросами.
— Слушай, а ты в натуре исполняешь? — спросил этот любознательный молодой человек, отойдя в сквер и усевшись там на лавочку.
— А ты испытай, — предложила рыбка.
— А шо? Испытаю.
И Мирослав принялся думать. И очень скоро придумал, потому что у него, как и у каждого молодого человека наших дней, была мечта.
— Цепь желаю, — сказал он. — Как у Мыколы.
— А кто такой Мыкола? — спросила рыбка.
— Не проблема, — ответил Мирослав. — Я про цепь.
— Металл?
— Золото, а то как.
— А вес какой?
— От пуза, — сказал Мирослав. — В кулак.
Воображение у него было развито примитивно. Но было оно бурным.
— Длина? — рыбка Мирославу попалась серьезная, с конкретным мышлением.
Мирослав развел руками.
Рыбка была при этом недоверчивая.
— А отпустишь? — спросила она.
— Куда тебя отпустить?
— В реку.
— А сколько желаний?
— Давай так договоримся, — сказала хитрая рыбка. — Желание будет одно, но тройное. Такой цепи ни у одного крутого не найдется.
— В натуре?
— Спрашиваешь!
— Тогда давай!
— На берегу реки.
Мирослав раскинул мозгами и решил — пока не появится цепь, в воду ее не кину.
До реки было недалеко.
Мирослав зажал рыбку в кулак и сказал:
— Давай цепь!
И тут же неумолимая сила потянула его к земле.
— Кидай! — пискнула рыбка.
Рука Мирослава разжалась, и рыбка по дуге полетела в реку, легонько и мелодично смеясь на лету.
А Мирослав уселся на берегу и больше подняться не сумел.
Золотая цепь, точно повторяющая якорную по размеру звеньев и длине, обвилась вокруг шеи молодого человека, ниспадая на живот и чресла. Мирослав попытался подняться, но его зад не смог оторваться от земли, и цепь опрокинула его на траву.
В таком положении его увидела Лика Пилигримова, могучая красавица, наездница и пловчиха брассом, существо циничное и находчивое. Ей рыбки не досталось, впрочем она до того момента и не подозревала о существовании таких крошек.
— Это что за бутафория? — спросила женщина. — Ты что думаешь, если у тебя цепь из папье-маше или детского пластика, то тебя за крутого будут держать? Бросай выкобениваться, парень, вставай!
И со всей своей недюжинной силой Лика рванула на себя золотую цепь.
К счастью для Мирослава, цепь была настолько тяжелой, что Лика не смогла ее поднять и задушить юношу. Наоборот — она, Лика, сама взлетела на воздух и брякнулась рядом с Мирославом.
— Ты что, — ахнула она, переводя дух, — приковал ее, что ли?
И тут только Мирослав смог настолько собраться с духом, что произнес:
— Кем мне быть, пруха полезла!
На своем простом языке он поведал Лике о том, как исполнилось его желание.
Лика была женщиной неглупой, поэтому она сразу задала главный вопрос:
— А еще два желания, где они?
— Тю-тю, — сказал Мирослав, поглаживая цепь, как мать гладит по головке красивого ребеночка. — Я ее отпустил.
— Ты что, кретин, что ли?
— А шо? — Мирослав не мог понять, чем он прогневил женщину, к которой питал самые добрые чувства, то есть хотел лежать с ней на сеновале. — Я — ей, она — мне.
— А еще два желания! Господи, мне столько всего не хватает!
— А ты попроси, — сказал Мирослав. — Может, она еще не уплыла?
Лика бросилась к берегу.
— Эй, — сказала она негромко. — Рыбка, ты где?
Никакого ответа.
— Слушай, — продолжала Лика уже погромче. — Отзовись. Если тебе чего надо, я тебе обеспечу, я в этом городишке не последний человек. Говори, что тебе надо.
Молчание.
Как будто Лика с рыбой разговаривает, а та молчит, как рыба.
— Ты думаешь, я верю, что ты меня не слышишь? Никуда ты не делась. Ты своих товарок поджидаешь. Думаешь, сачканула — и с концами? Фига с два! Я тебя из-под воды достану! А ну, отзывайся — и сразу за работу!
Молчание.
Но потом раздался долгий глубокий вздох, будто вздохнула корова, а не золотая рыбка.
— Стыдно? — спросила Лика.
Недалеко от берега по воде пошли круги, появился небольшой рыбий ротик, что-то золотое сверкнуло сквозь водоросли.
— Как договаривались, — сказала рыбка.
— С кретином договаривайся, не договаривайся — сделка значения не имеет. Тебе любой психиатр скажет.