Кораблик «Стриж» оказался маленьким, от «Астракара». Разгон и вход в прыжок прошли, кажется, нормально; но вообще-то, я за этим не следил, потому что в уме складывались слова манифеста, с которым я собирался обратиться к Лючане… И вдруг какая-то дежурная часть моего мозга просигналила, что корабль ведет себя не так, как следовало бы.
На внутреннее табло капсулы, в которое невольно упирается взгляд пассажира, как только он занимает место в этом гнездышке, обычно подается текущая информация, связанная с полетом. И вот сейчас на матовой пластинке светилось:
«Узел смены курса. Пассажиров убедительно просят не покидать капсул, разгон возобновится при повышенном ускорении».
В этом ничего необычного не было. Находясь в сопространстве, корабль не может маневрировать, курс здесь — только прямая, без всяких посторонних влияний. Если только не считать тех силовых линий, которыми сопространство пронизано и по которым можно перемещаться. Так что курс любого корабля состоит из нескольких частей, поскольку его приходится создавать из отрезков этих силовых линий; для перехода с одной линии на другую необходимо оказаться в точке, называемой «узлом», и там, находясь в неподвижности (так принято говорить: сам я никогда не понимал, относительно чего мы неподвижны) и лишь поворачиваясь в разных плоскостях, нащупывать линию нужного направления и разгоняться снова. У опытных шкиперов это занимало минуту-другую, но сейчас «Стриж» висел в узле все десять, и уже вприпрыжку бежали секунды одиннадцатой.
Не желая терять более ни мгновения, я отпер капсулу. Откинул крышку. Ступил на палубу. И направился в рубку — запретное для любого пассажира святилище. Но, похоже, войди я сюда даже с шумом и грохотом, на это никто не обратил бы внимания. Потому что все оно было отдано огромному экрану.
— Плюс восемнадцать — девять, — бубнил штурман. — Семнадцать — девять. Семнадцать — восемь. Шестнадцать — восемь…
— Нет, ты посмотри, что он делает!
Этот вопль был исторгнут из шкиперских уст маневрами корабля на экране. Между прочим, корабля Военного Космофлота Федерации.
Он находился почти точно на курсе «Стрижа». А поскольку наш кораблик продолжал медленно поворачиваться в том направлении, в котором нам и предстояло разогнаться, то получалось так, что крейсер создавал препятствие для продолжения нашего полета.
— Капитан! — послышалось со стороны крайнего слева поста. — Принят текст с крейсера.
— Давай.
— «Сообщите состав груза и количество пассажиров. Капитан».
— Просто «капитан»? Без имени?
— Так точно.
— Ответь: «Следую Теллус груз генеральный пассажиров двадцать. Вторично требую освободить линию для маневра». Подпись моя.
Я подумал, что пришла пора вмешаться.
— Капитан! — проговорил я негромко. Эффект, однако, был таким, как если бы я рявкнул во все горло.
— Вы кто? — Шкипер резко повернулся ко мне. — Немедленно вон! В капсулу! При неповиновении применю оружие!
— Если только он не сделает этого раньше, — ответил я. Потому что успел уже заметить то, чего они еще просто не могли увидеть: два из четырех носовых стационарных дистантов, чей синхронный импульс был в состоянии испарить астероид, уже заканчивали накачку. Через считанные секунды они будут готовы к бою.
Лицо шкипера налилось кровью, но тут прозвучал еще один возглас:
— Капитан, ответ! — И не дожидаясь разрешения: — «Примите команду для проведения досмотра. Отказ будет расценен как враждебное действие».
Шкипер выругался. А я сказал:
— Капитан, два его дистанта вышли в рабочий режим, и мы под прицелом.
Штурман подтвердил:
— Шкип, и правда: оба нижних у него разогреты.
— Он не имеет права…
— У него есть право сильного, — прервал я. — Вы что, не понимаете — это пират!
— Это вы не понимаете: перед нами корабль федерального флота!
Да, это был военный корабль Федерации. Но какое-то время тому назад он перестал быть им. Я мог бы прочесть этим ребятам длинную лекцию по Уставу дозорно-космической службы, где был, кроме всего прочего, детально разработан ритуал досмотра, начиная с текста первого предупреждения и кончая применением оружия. А прочитав, доказать, что устав не был соблюден ни в едином параграфе, чего никогда не позволил бы себе человек военного космофлота: все они, как известно, великие любители и хранители ритуалов и почитатели всех уставов, сколько бы их на флоте ни существовало.
— Если промедлите еще секунду, то в два счета убедитесь в моей правоте.
— Шкип, крейсер выпустил катер в нашем направлении!