— Я тоже здесь! — заволновался Аксель, заелозив у меня под рукой. — Я тоже все сделаю для Хета! Я всегда буду рядом! Можно, я останусь здесь, можно? Ты хочешь, чтобы я остался с тобой, Хетман?
— Конешшно, Акссель, — сказал Хетман своим шелестящим шепотом. — Постарайся, чтобы я не засснул. Расскажи мне еще раз про приливную волну, хорошшо?
Я поставил Акселя на пол рядом с кроваткой и бросил взгляд на посетителя. Резкое «V», проступившее между гневно нахмуренными бровями, казалось, глубоко отчеканено во лбу.
— Боже мой, какой мерзавец мог сотворить такое?!
Я промолчал. Вопросы подобного рода, даже если их задают риторически, вообще не имеют смысла. Когда завров выпустили в наш мир, их снабдили очень простой физиологией, требующей всего лишь воды, сухих пищевых гранул и туалетной коробки с наполнителем вроде кошачьего. В качестве бонуса они получили доброжелательность, мягкую и привязчивую натуру, набор заранее заготовленных фраз и несколько умеренно глупых детских песенок. С этим багажом завры оказались в руках состоятельных родителей, которые покупали их не столько для удовольствия собственных детей, сколько для того, чтобы позавидовали соседи. Что касается самих ребятишек, то им было сказано: это просто игрушки. И дети играли с заврами так, словно они просто игрушки… А это значит, что многие и многие из них были удушены, утоплены, растоптаны, заморены голодом или забиты насмерть.
Я мог бы рассказывать такие истории часами, бесстрастно классифицируя по типам разнообразные жестокости, трагедии и ошибки. Хуберт, например, замученный до грани безумия, использовал для самозащиты свои зубы тиранозавра и лишь случайно был вызволен у хозяев еще живым. Добропорядочный отец семейства, купивший Диогена, продемонстрировал ему коробку сухого корма и сказал: «Когда эта дрянь закончится, тебе тоже придет конец».
Такие и другие истории могло бы поведать каждое маленькое, странное, нечеловеческое личико в этом доме. Иногда я задумываюсь, а не поступал бы я сам с заврами точно так же, если бы родился и вырос в богатом влиятельном семействе?.. Я слишком честен перед собой, чтобы твердо сказать себе «да» или «нет».
После библиотеки я повел посетителя на второй этаж.
— Ужасно. Просто ужасно, — сказал он тихим голосом. — Этот ваш приют… Неужели те люди, которые их сделали, даже не задумались, что из этого выйдет?
Он выглядел настолько подавленным, что я постарался дать ему самый лучший ответ, какой только сумел придумать.
— В те дни каждый отдельный кусочек генома, каждый его крошечный фрагмент считали элементарным символом вроде буквы. А каждая буква, так думали разработчики, имеет простое денотативное значение. И если к букве К прибавить букву О и букву Т, то может получиться только КОТ и ничего иного. В реальности все это отнюдь не столь прямолинейно, но биоинженерам тогда и в голову не приходила подобная мысль.
Посетитель поднимался по лестнице медленно, внимательно изучая каждую ступеньку.
— Что же, нынешние инженеры усвоили этот урок?
— По крайней мере, они так думают.
Мы прошли мимо маленькой комнатки без окон, где хранится знаменитый картонный замок Тибора. Этот замок более всего похож на руины, однако Тибор — карликовая версия апатозавра с суровым бетховеновским лицом — возится с ним целыми днями, лелея грандиозные наполеоновские планы. Тут же на комоде стоит большая картонная коробка, которую Джеральдина — другой карликовый апатозавр — гордо именует своей лабораторией. Пока все эксперименты Джеральдины проходили гладко, но я, на всякий пожарный случай, держу в этой каморке пару огнетушителей.
Эллиот и его подруга Сирена, эффектный огненно-красный стегозавр, обыкновенно проводят время в рабочем кабинете Престона, крупного круглоголового теропода упитанной комплекции.
— Если вы подождете, я переговорю с Эллиотом, — сказал я посетителю.
Престон, как обычно, сидел за своим компьютером, очень медленно, но целеустремленно тыча в клавиши своими крошечными передними лапками с двумя неуклюжими пальчиками на каждой. Я описал посетителя Эллиоту и спросил, как он смотрит на то, чтобы увидеться с ним. Эллиот немного подумал и взглянул на Сирену, в надежде на совет.
— Это, должно быть, Дэнни, — сказал он слабым голоском, тише шепота. — Я рассказывал тебе про него, помнишь? Дэнни не сделал мне ничего плохого. Только уехал и бросил меня. — Эллиот подвинулся ближе к подруге и нежно потерся о плечо Сирены. — Хорошо, — сказал он мне, — я согласен. Я поговорю с Дэнни, если он хочет меня видеть.