Вытерев руки о фартук, слепая познакомилась с внешностью гостя. Она тщательно ощупала его лицо, и Толстиков покорно выдержал эту неприятную процедуру. Он лишь заметил про себя, что ее мясистые ладони — сырые и пахнут половой тряпкой.
Хозяйка пригласила Сергея Павловича в комнату, и он покорно последовал за ней. Про себя Толстиков отметил, что квартира у Сидоровых чистая и уютная, хотя и видно, что здесь проживает незрячая. На стенах висело много семейных фотографий с подписями чернилами и на брайле.
По дому хозяйка передвигалась уверенно, и только остановившийся взгляд напоминал о том, что она ничего не видит.
— Я к вам от мужа, — волнуясь, напомнил Сергей Павлович и торопливо добавил: — От вашего мужа.
Толстиков присел на краешек дивана, Надежда Андреевна расположилась напротив. Она смотрела прямо перед собой, чуть левее его головы, и ждала продолжения беседы.
— Говорите, говорите, — подбодрила она гостя.
— Он погиб, — с трудом выдавил из себя Сергей Павлович, и после этих первых, самых трудных слов ему стало немного легче. — Погиб у меня на глазах. Понимаю, как вам больно. Примите мои искренние соболезнования.
— Погиб, — прошептала хозяйка, и глаза ее наполнились слезами.
— Взрыв на заводе, — пояснил Толстиков. — Александр Матвеевич успел продиктовать для вас прощальное письмо.
Оба немного помолчали. Сергей Павлович переживал за овдовевшую слепую женщину и ждал, когда ему будет позволено читать. Хозяйка же привыкала к мысли о смерти мужа и пыталась справиться с душившими ее слезами. Наконец она попросила:
— Читайте.
Письмо произвело на вдову сильное впечатление. Она даже поднялась и, словно зрячая, взад-вперед заходила по комнате.
— Он не успел закончить, — сказал Толстиков. — Умер фактически у меня на руках.
— Да-да, — рассеянно произнесла Надежда Андреевна и подошла к книжному шкафу. Она отодвинула стекло, уверенно достала первый том «Библиотеки отечественной фантастики» и перелистала его. Забрав оттуда деньги, Надежда Андреевна поставила книгу на место и потянулась за двенадцатым томом Чейза.
Пораженный тем, как слепая женщина хорошо знает расположение нужных книг, Сергей Павлович отложил письмо, которое все это время вертел в руках. Он раскрыл было рот, чтобы предложить помощь, но не успел.
— Я не слепая, — неожиданно призналась Надежда Андреевна. Она достала из книги пятьдесят долларов, сунула в карман засаленного халата и поставила книгу на место. В этот момент Толстиков вспомнил, что и сам он никакой не глухонемой, но в его обмане прослеживалась хоть какая-то логика. Здесь же он терялся в догадках. Зачем было жене Сидорова прикидываться слепой, он понять не мог.
— Да и не жена я Сидорову, — будто прочитав его мысли, сказала хозяйка.
— Простите, которому из них? — спросил Сергей Павлович.
— Обоим, — принимаясь за следующую книгу, ответила она. — И зовут меня не Надежда Андреевна, а Любовь Степановна Смурнова.
Это удивительное признание заинтересовало Толстикова, и, справившись с изумлением, он деликатно поинтересовался:
— А для чего нужен был… — Сергей Павлович поискал подходящее слово, но не нашел и бросил бесполезные поиски. — М-м… с позволения сказать, этот маскарад?
— Дело было так, — выпотрошив очередную книгу, начала Любовь Степановна. — Когда у Ивана Семеновича Сидорова ослепла жена Надежда Андреевна, он решил ее бросить. Мы в то время вместе работали на стройке сварщицами. Из-за этого она и потеряла зрение. Надя догадывалась о существовании любовницы Марии Игнатьевны. Знала она и о том, что ее муж собирается сплавить ее некоему Бурыгину — сослуживцу Ивана Семеновича. Надежда Андреевна случайно подслушала телефонный разговор мужа с Александром Матвеевичем. Но она не пожелала жить с незнакомым мужчиной, потому что у нее на примете давно был один безногий инвалид. Вот она мне и предложила выдать себя за слепую жену Ивана Семеновича и выйти замуж за Бурыгина. Он же никогда ее не видел.
— Значит, вы знали, что Александр Матвеевич — не Сидоров? — почему-то с горечью тихо проговорил Толстиков.
— Знала, — ответила Любовь Степановна. — Я в то время жила одна. Через брачное агентство подыскивала себе подходящего мужа. Но, как говорится, от добра добра не ищут, и я согласилась. А чтобы соседи Сидоровых меня не разоблачили, я хитро навела Александра Матвеевича на мысль обменять квартиру и уехать в другой район.
Любовь Степановна вытряхнула из второго тома Гоголя двести рублей, с шумом захлопнула книгу и вернулась на свое место.