— «Хетерингтон-Пегас» вошел в док, — сказал мне Уэствэй. — Команда успела сделать это! Но только едва-едва. Не так ли? — обратился он к Рабину.
— Они были отважными и стойкими, — со вздохом откликнулся Рабин. — Держались до последнего момента. Твоя дочь, как бы ни старалась, ничего не могла для них сделать, Уэствэй… — Его неистовый гнев из-за погубленных маков, казалось, бесследно испарился. — Теперь мы знаем, что восстановитель из последней партии, который был использован для автоматического пробуждения команды, оказался дефектным. Твоей дочери очень повезло, она получила последнюю дозу из предыдущей партии. Только поэтому и осталась в живых.
— Опять не понимаю, — пробормотал я. — Мне всегда казалось, что восстановитель — это просто очень сильный стимулятор, который быстро выводит человека из глубокого сна.
— Все не так элементарно, Сагар, — сказал Рабин. — Что такое глубокий сон? По сути, это результат снижения метаболизма почти до нуля. Что делает восстановитель? Ускоряет метаболические процессы в организме и возвращает их к норме.
— Но только не тот, что из последней партии, — резко сказал Даниэль. — Команда погибла, потому что метаболизм не остановился на норме, а — продолжал повышаться. Эти люди сожгли свою оставшуюся жизнь за несколько недель неестественной активности. А ведь дьявольское зелье, Рабин, было произведено именно здесь! Именно ты должен отвечать за весь этот кошмар. Но ты попытался переложить вину на плечи моей Дианы, подлый ублюдок!
— Не я, — устало произнес Тео. — А верхушка Организации. Я сам узнал всю правду лишь вчера, когда получил видео… — Весь боевой дух из Рабина окончательно вышел вон. — Там, наверху, — сказал он после паузы, — они хранили все в строгом секрете, пока их эксперты просматривали видеозаписи и анализировали образцы восстановителя. Вполне вероятно, что они намерены сохранить этот секрет навеки… Откуда мне знать, в самом деле?! Я всего лишь один из винтиков огромной машины.
— Мои тампы, выходит, оказали тебе большую услугу, сожрав вещественные улики, — заметил Уэствэй.
— С экспериментальными полями все было в порядке, — с горечью произнес Рабин. — Проблема заключалась в промышленной плантации. — Он задумался и потом решительно помотал головой. — Нет, я не потрачу еще шесть лет, чтобы в итоге оказаться там, где уже был вчера! Пропади оно все пропадом, мне плевать.
— На твоем месте я бы не стал плевать на команду «Хетерингтон-Пегаса», — сухо сказал Уэствэй. — Это ведь твоя дрянь их убила.
— Что ж, спасибо за напоминание, Даниэль.
Он встал, вышел из комнаты и скрылся в дебрях Станции.
Больше мы никогда не видели Тео Рабина.
По крайней мере, я так думаю. Но не вполне уверен.
Когда мы с Даниэлем покинули Станцию, я спросил:
— А как насчет тех, кто отплясывал в День Маков? Что ты думаешь?
— Конечно, все они получили достаточно большую дозу, — подумав, сказал Даниэль. — Но не настолько, чтобы вызвать долговременные последствия. Видишь ли, Джо, эти комбайны работают чертовски здорово. Утечка невелика и быстро разносится ветром. — Внезапно он хмыкнул и проказливо ухмыльнулся. — Но если ты хочешь сообщить Кариоке, что за каждый День Маков она постарела на неделю… Бог в помощь, я не стану тебе мешать!
Силовую изгородь уже отключили за полной ненадобностью. Мы дошли до первого в длинной цепочке тампов, лежащих вдоль изгороди на земле. Черная шкура животного выглядела очень неважно, вся в морщинах и слишком свободная для его туши. Уэствэй потыкал тампа в бок кулаком и тяжко вздохнул.
— Он мертв. И все остальные тоже погибли. Именно этого я и боялся! Чем дольше они жрали маки, тем больше получали сырого восстановителя. Вот почему они так быстро очистили все поля.