— Привет Мейбл. Рада тебя видеть, но не думаю, что могу чем-нибудь помочь. Все разобрано, никакого транспорта не осталось. Люди должны находиться на своих участках, когда здесь взойдет солнце, то есть через двадцать пять часов.
— Крис, я знаю. Я хочу открыть свой остров для регистрации. Отказаться от моего приоритета.
Сувон громко вздохнула, Крис выпучила глаза.
— Но… как скажешь. Он будет разделен надвое.
— Прекрасно. Зарегистрируй на меня тот участок, на котором старый купол, а второй на Бика By, вот он. Посмотри, сможешь ли ты довести линию раздела до северного пляжа.
Крис сосредоточилась.
— Есть! — Она протянула Мейбл интеллипринт, зафиксировавший раздел. — Но как ты туда доберешься?
— Заря на Венере, — объявила Мейбл, — занимается при отливе. Пролив мелеет и ширина сокращается километров до двух. Мы прогуляемся десяток километров по холмам до Южного Мыса, а потом поплывем.
У Бика отвисла челюсть, и он чуть не упал, но Сувон обняла его за плечи.
Дорога никаких затруднений не представляла — в отличие от силы тяжести. Бик заставлял себя шагать, но примерно в пяти километрах от берега ноги отказались ему служить, и он повалился на бок. Сувон и Мейбл срезали пару молоденьких деревьев аварийным ножом, оказавшимся на прыжковом поясе Сувон. Потом из одежды соорудили волокушу. Прыжковые брюки Бика пошли на сбрую, так, чтобы тяжесть волокуши легла Мейбл и Сувон на плечи. Мейбл пожертвовала зеленый прыжковый костюм, которым связали низ жердей, чтобы они не разъезжались.
Бик был удивлен, что у женщин под верхней одеждой оказались белые поддерживающие лифы. На Меркурии малая сила тяжести позволяла женщинам обходиться без нижнего белья, и они щедро украшали свое тело кольцами, татуировками и тому подобным. Но тела венерианских женщин оставались первозданными, а Сувон явно позабавили кольца в сосках Бика, хотя их назначение было чисто практическим: на одном висела его интелликарта, на другом — голограмма Бикки в двухлетнем возрасте. Но он был слишком измучен, чтобы размышлять о различии вкусов, и ему только-только достало сил устроиться на волокуше.
Они тащили его почти два километра вверх по склону, но на гребне он их остановил.
— Впереди спуск. Я попробую шагать сам, — сказал он. — Использую жерди, как костыли. А вы оденьтесь. Становится прохладно.
Легкий западный бриз слегка охлаждал тропические низины Венеры.
— Просто ты пролежал на спине целый час! — возразила Сувон. — Я обливаюсь потом.
— А я оденусь, спасибо, — сказала Мейбл. — Я ведь росточком не вышла и теряю тепло гораздо быстрее тебя.
Бик ухватился за сук, нависавший над дорогой, и осторожно поднялся на ноги. Колени у него горели, ступни ныли, но могло быть и хуже.
Они разобрали волокушу и укоротили жерди на метр. Бик взял их в руки и пошел, то повисая на них, то выкидывая их вперед. Мейбл натянула свой прыжковый костюм. Сувон связала два оставшихся костюма и повесила их себе на шею. Потом они быстро нагнали Бика и пошли сзади, чтобы его не торопить.
При каждом шаге Бику казалось, что икры ему вот-вот сведет судорога, но он выработал медленную ровную походку, напоминавшую движения слаломиста, снятые в крайне замедленном темпе. Очень-очень замедленном. Скорость менее полукилометра в час, подумал он. Успеют ли они? От напряжения он обильно потел, и пояс шортов начал натирать кожу. Ему было очень скверно, но он должен идти. На кон поставлено все.
Боль длилась вечно, но наконец они добрались до воды, и он растянулся на прохладном песке. Ничто не заслоняло от них западный горизонт, который был уже ярко-оранжевым. В светлеющем небе теперь блестели только Земля и Меркурий. Уже раздевшаяся Сувон подошла к нему. Она засмеялась чуть смущенно.
— Интересуешься?
— Э… я так. На Меркурии в моде раскрашивать тело и прикреплять к нему все, что вздумается. — Он неловко отстегнул интелликарту от кольца. — Ну, а ты… Ты совсем… ну, обнажена.
— А меня, когда я собираюсь плавать, такой вид вполне устраивает. Ну-ка, дай мне свои вещи, я спрячу их под камнем, и мы заберем их позднее. Если шорты уже надраили тебе кожу, то скоро узнаешь, что могут сделать два часа в соленой воде.
Но после всего этого хватит ли у него сил плыть два часа? Борьба с непривычными болями измучила его, однако дышал он достаточно ровно и глубоко, а теперь, когда лежал, то и вовсе начал понемногу оживать. В воде про силу тяжести можно забыть. Да и выбора у него нет.
Он снял оставшуюся одежду, отдал ее Сувон, та сложила ее вместе с одеждой Мейбл и своей и засунула под валун в стороне от воды.