Можно ли роман Кея отнести к направлению, известному как «альтернативная история»? Вряд ли. Здесь нет развилки, после которой события пошли иным путем. Это просто некий параллельный мир, другая Земля, похожая и непохожая одновременно. Прием настолько отработанный в фантастике, что даже не рассматривается как прием, а всего лишь как знак, поданный читателю. Но обычно в таких произведениях различимость миров весьма существенна, что продемонстрировали в своих классических произведениях Андерсон, Шоу, Ол-дисс и многие другие… Фантастический элемент в романе минимален, он сводится, как уже говорилось, лишь ко второй луне. Взаимоотношения персонажей также вполне обычны для человечества на всем протяжении его истории.
К такому экзотическому направлению, как «альтернативная география», роман тоже вряд ли можно отнести. Судя по антуражу, все, на первый взгляд, как у нас. Однако, с точки зрения «твердой» НФ, наличие двух лун могло настолько серьезно повлиять на приливы-отливы, что в итоге эволюция пошла бы другим путем. Впрочем, для Кея это несущественно. Случись у него три, а то и четыре луны — вряд ли персонажи изменили бы своей натуре.
Сюжетная линия оплетает трех героев романа: поэта-убийцу Аммара ибн Хайрана, капитана армии короля Рамиро Родриго Бельмонте и целительницу Джеанну бет Исхак. Поединки и битвы, многоходовые интриги и заговоры, измена и доблесть — вот декорации, на фоне которых в лучших традициях героического эпоса рок ведет своих героев к неожиданному финалу.
Аммар, Джеанна и Родриго, как и полагается в классической трагедии, разрываются между долгом и чувством. Их диалоги, в отличие от таких образцов классицизма, как пьесы Корнеля или Расина, лишены избыточного пафоса и назидательной занудности.
Тем не менее «классицизм» — термин наиболее уместный, как мне кажется, для определения стиля работ Гая Гэвриела Кея в целом и «Львов Аль-Рассана» в частности.
Более того, рискну предположить, что большого писателя, а Кей, безусловно, один из выдающихся фантастов нашего времени, рано или поздно тянет на первозданную простоту слова, не замутненного наносами сиюминутных изысков литературной моды. Нечто подобное наблюдается и в музыке — у талантливых мастеров рока время от времени возникает искус обработать классическую симфонию…
И тогда душу писателя начинают раздирать львы противоречий: следует ли дальше стремиться к прозрачности слога, если читатель привык к сленгу? Надо ли обращаться к делам давно минувших дней, когда издатель требует космических опер? Можно ли не обращать внимания на тиражи, заботясь о лилейности своей репутации, забыв о том, что надо кормить домочадцев?..
Творец от ремесленника, наверное, и отличается тем, что у последнего не возникает таких вопросов. Причем, вовсе не обязательно прав горделивый создатель уникальных изделий. Без ремесленников мир бы рухнул в одночасье. Но ведь право выбора все же остается у каждого.
Гай Кей справился со своими львами.
Рецензии
Хольм ван ЗАЙЧИК
ДЕЛО СУДЬИ ДИ
СПб.: Азбука-классика, 2003. — 304 с.
Пер. с кит. Е. И. Худенькова, Э. Выхристюк.
12 000 экз.
Новая книга полюбившегося отечественному читателю великого еврокитайского гуманиста завершает вторую цзюань цикла «Плохих людей нет». По меткому замечанию автора предисловия, это самый «этнографический» роман цикла. И не только потому, что действие его происходит в откровенно китайском антураже — в столице великой империи, царственном Ханбалыке (под которым без труда узнается Пекин). Даже сам характер повествования — неторопливый, полный описаний и отвлеченных размышлений — напоминает стиль средневековой китайской литературы, а все повороты сюжета основаны на случайных совпадениях, неожиданных встречах, сочетании мелких и вроде бы незначительных деталей или вовсе на подсказке неупокоенного духа — прием, совершенно несообразный для европейского детектива.
Впрочем, книга Хольма ван Зайчика только маскируется под детектив. Для автора гораздо важнее не криминальная, а этическая интрига. И если в первых романах цикла герои-расследователи Багатур и Богдан действительно боролись с преступниками, то теперь все чаще им приходится распутывать клубки морально-этических проблем. Не столько выводить на чистую воду отечественных и заморских человеконарушителей, сколько ликвидировать последствия непродуманных и ошибочных деяний, совершенных из самых лучших побуждений. Вот и сейчас цепь таинственных случайностей, малозначащих событий и мимолетных встреч ведет не к раскрытию преступления — к предотвращению непоправимой беды. Причем беды государственного масштаба, куда вплетены интриги мировых разведок и интересы влиятельных политических сил.