Словом, ни одно здравомыслящее существо при первом взгляде на Джерома Салливена никогда бы не поверило, что это блестящий молодой специалист в области теоретической генетики, кем он в действительности являлся. Но здесь, в уединении собственной комнаты, служившей ему одновременно спальней, кабинетом и лабораторией, Джерому было совершенно наплевать, как он выглядит со стороны. И он танцевал, патетически всплескивая руками и блаженно улыбаясь в упоении от собственного триумфа.
Неуклюже провальсировав до балконной двери, он вышел и поглядел вниз на толпу, собравшуюся во внутреннем университетском дворе. Диссиденты только что запустили очередную порцию хлопушек и шутих, но, кажется, собирались на время угомониться: многие уже рассаживались тесными кружками вокруг небольших металлических бочек, в которых дымились костерки из подручного мусора и кизяка.
Джером не мог разглядеть их лица с такой высоты, все они казались одинаковыми, словно вылитыми по одному образцу. Но он прекрасно знал, что это совсем не так.
Каждое лицо на Шамале имеет свои особенности, отражающие своеобразную генеалогию уроженцев планеты. Морды с хищно выдвинутыми вперед челюстями, пухлые физиономии с рыльцами или поросячьими пятачками, плоские лунообразные или вытянутые лица, с глазами большими или маленькими, узкими или круглыми, с висячими, стоячими и залихватски оттопыренными ушами. Некоторые шамалиане ходят на двух ногах, другие — на четырех.
Из разнообразных местных пород внизу во множестве были представлены степные собаки и пустынные коты, обезьяны из джунглей и горные медведи, не говоря уже о всяческих помесях и разновидностях. Все они были отмечены Знаками Мудрости, то есть умели говорить, изготовлять орудия труда и использовать их рационально. Разум на Шамале, в отличие от Земли, отнюдь не достояние единственного доминирующего вида: среди созданий любой здешней породы или разновидности, принадлежащих любому подвиду или виду, всегда бывают свои Дикие и свои собственные Разумные.
Три ракеты взвились вверх со двора и трижды гулко рванули над крышей соседнего здания, выбросив в темнеющее небо тучу разноцветных мигающих звездочек. Солнце уже почти прикоснулось к горизонту. Возможно, эти ракеты имеют какое-то значение, подумал Джером. Может, диссиденты решили отметить окончание дня?
Он посмотрел на простирающийся перед ним город, еще ясно видный в сумеречный час коротких шамалианских суток. Суридаш представлял собой удивительное творение беженцев. Кланы и племена, изгнанные из зеленых земель, лежащих к северу и югу от пустыни, построили здесь новые дома рядышком с другими изгоями хаотического мира Шамала. Новый поселок или городской квартал клана старательно огораживали укреплениями, дабы удержать нежелательных соседей снаружи и защитить кровных родичей внутри. К огромным общественным городским стенам примыкали частные стены поменьше, служившие границами больших анклавов, которыми владели крупные и влиятельные племена. На восточной окраине Суридаша красиво вздымались к небесам спиральные, башни племени Чокай, украшенные глазурной плиткой и металлической филигранью. На севере города, в племени Красных Мартышек, коптили небо коричневатыми клубами дыма черные трубы литейных и механических мастерских. К западу от дымящих литеек мрачно и молчаливо лежали темные руины анклава Равина.
Сухой воздух пустыни был настолько чист и прозрачен, что величественная городская панорама напоминала искусную, невероятно подробно выписанную миниатюру, населенную великим множеством крошечных чужепланетных созданий. Казалось, до любого дома можно без труда дотронуться рукой. На западе Суридаша и на юге, за спиной Джерома, были еще другие анклавы, а все пространство между ними заполнял сложнейший фортификационный лабиринт, включающий в себя насыпные валы, подпертые бревнами кирпичные перегородки и прочие укрепленные сооружения, которые отмечали границы малых кланов, племен, пород, подвидов и разновидностей… Стены, окружающие стены, в которых заключены стены!
Однако грубая анархия шамалианского города, которая сразу бросалась в глаза, по сути, была не более чем ярким внешним эффектом. Там, где обычный наблюдатель замечал лишь удручающую коллекцию бездумных традиций, тупого упрямства и дурацких причуд, таился внутренний распорядок намного более жесткий, чем до сих пор приходилось видеть Джерому. Глубинная система, дающая ключи к поверхностному безумию… Ключи внутри ключей, скрывающие ключи!