А еще Красные Мартышки вручили Джерому полный свод своих генеалогических хроник. Увидев эти записи, Юлиш была заметно потрясена и ужасно разволновалась.
— Нет, просто не могу поверить… За двести лет они никому ни разу не показали эти данные! Даже самим Хранителям Семени! Красные Мартышки вообще ничего, никогда и никому про себя не сообщают… Никто не знает точно, что происходит в их анклаве, мы не знаем даже, сколько их здесь живет.
— Вот как? Выходит, я торговался с Кви гораздо лучше, чем сам подозревал, — усмехнулся Джером.
— Эти переговоры на самом деле ничего не значат, — серьезно возразила Юлиш. — Я боюсь… Очень сильно боюсь.
— Но почему?
— Разве ты не понял? Они дали нам свои секретные знания. Уж совсем не для того, чтобы выпустить их из рук! Рано или поздно они нас прикончат.
Джером нахмурился, вздохнул и произнес:
— Честно говоря, я предпочел бы ничего лишнего не знать…
Тем не менее он с жадностью накинулся на хроники клана. Записи начинались в год бегства из Рифтовой Долины и включали в себя данные о каждой особи племени, родившейся в Суридаше за последующие два с лишним столетия. Джером поручил Юлиш как можно быстрее ввести эту информацию в ИИ.
Следующие несколько дней он работал одновременно с Профессором и своим любимым блокнотом, постепенно выстраивая концепцию генетической природы Красных Мартышек. Это была трудная, монотонная, крайне утомительная работа, требующая предельной концентрации внимания. Но зато Джером хорошо знал, что он делает. Знал, какого рода закономерности надо выудить из этих хроник и что никто другой в них ничего подобного не отыщет.
Он решил не рассказывать о своем открытии Юлиш. Это означало бы поставить под удар и ее жизнь, и свою, притом просто ради пустого тщеславия. Нет, единственная возможность пройти через испытание и выжить состояла в том, чтобы никому не показывать свои карты, тем более козырные, и тщательно обдумывать каждый последующий ход.
Рабочие заметки Джером на всякий случай делал теперь только в блокноте. Хотя набирать текст на клавиатуре было сплошным мучением: он постоянно пропускал буквы «а», «q» и «z», не говоря уж о левом верхнем регистре. Когда-нибудь ему придется натренировать вместо левого мизинца другой палец, чтобы нажимать на клавишу SHIFT, но сейчас у Джерома не было лишнего времени. Он должен был успеть худо-бедно записать свою работу, на тот случай, если события примут нежелательный оборот.
Несмотря ни на что, у него порой мелькала мысль, что на самом деле ему повезло. Блестящая возможность доказать новаторскую теорию не менее замечательным практическим экспериментом… Кому еще из генетиков такое выпадало?
На восьмой день их заточения мастерскую снова посетил Кви-ло-рак До-ша-ман-кей. Как и в прошлый раз, Кви явился в сопровождении Шорти с его бандой и сразу вскарабкался на насест, чтобы не смотреть снизу вверх на долговязого ангела.
— У тебя было семь с половиной дней, чтобы изучить наше Семя, — без лишних церемоний выпалил он. — Теперь скажи нам, что ты собираешься сделать?
Генетик немного помедлил с ответом. Предводитель проявлял явное нетерпение, а Джером, со своей стороны, терпеть не мог, чтобы его подталкивали и подгоняли.
— Куда ты так торопишься? — спросил он. — Научная работа требует времени и основательности.
— Мне сказали, что у ангелов долгая жизнь, — ответил старик, — но у нас на Шамале иначе. Здесь все меняется так быстро, что нет времени для основательности. Наша жизнь слишком коротка и последствия наших действий наступают слишком скоро, чтобы позволить себе такое удовольствие. Не говори о науке — скажи, что ты будешь делать! Что сделаешь для нас завтра… тогда ты доживешь до завтрашнего дня.
Джером медленно вдохнул и выдохнул воздух.
— Хорошо, — сказал он, — я понял тебя, Кви. Я не успел узнать все, что мне надо знать о ваших генах, но кое-что можно сделать незамедлительно. Мы можем попробовать клонирование. Оборудование — стандартное, сам процесс не слишком сложен, а в суррогатные матери годится любая порода. Могу приступить хоть завтра, если желаешь.
— Клонирование? Я не знаю этого слова.
— Профессор, не могли бы вы ему объяснить?..