— Замечательно, что вы здесь.
— Я ждала от вас подобной выходки. — Она улыбнулась. Это была потрясающая улыбка. — Но вы мне не ответили.
— О чем вы?
— Что я скажу своему другу?
— Пустяки. Он здесь?
— Нет. Он еще ничего не знает. И это не «пустяки»!
— Пойдемте, — сказал я, подхватывая ее под локоть и подводя к развешенным на стенах фотографиям.
— Лучше спросите о том, что я хотел выразить в этих работах. Смотрите. Что вы видите?
Я указал на снимки. На них были изображены вырезанные из дерева бездушные человекоподобные истуканы, словно черные дыры, поглощающие свет, а среди них, на контрасте, золотоволосая женщина, озарявшая все вокруг и олицетворявшая солнце.
— Вижу себя возле африканских скульптур, — сказала она.
Я рассмеялся.
— У вас нет поэтического чувства.
— Есть. А вот чего мне недостает, так это чувства юмора, мистер Феррейра.
— Сеньор Феррейра, — поправил я, внезапно сам утратив чувство юмора. — Вы расцениваете это как пустую забаву? — Я указал на снимки. — Неужели вы не видите в них красоты? Мне от души жаль вас. А ведь ваше мнение значило для меня так много. Впрочем, вы — объект изображения. И если считаете, что я использовал вашу внешность, можете предъявить иск. Наверняка отсудите какую-то сумму. Что же касается вашего друга… — добавил я, — ну что ж, если он не способен отделить подлинное искусство от дешевой рекламы, то вам с ним и говорить не о чем.
Она ничего не ответила. Я чувствовал, что внутри у нее все кипело, однако девушка справилась с собой и глубоко вздохнула.
— Насколько я понимаю, вы стремитесь преобразовать обыденную действительность в художественные образы. Должна признать, у вас это неплохо получается. В этих фотографиях и правда что-то есть. — Она разглядывала снимки. Трудно сказать, что она при этом чувствовала.
— Вы ошибаетесь, — возразил я. — В данном случае я просто запечатлел настоящую красоту, вашу красоту. Позвольте мне вам показать кое-что еще.
Я провел ее в другой зал, где располагалась вторая часть выставки — «КРАСИВЫЙ НАРОД». Здесь были представлены мои фотографии за все шесть лет работы. Сотни снимков небольшого формата покрывали стены от пола до потолка.
— Господи, — прошептала она, вглядываясь в изображения несчастных жителей Бразилии и других латиноамериканских стран. Эти портреты были отнюдь не парадными, я не стремился приукрасить, возвеличить этих людей. И все же в фотографиях была некая красота. Она пробивалась помимо моей воли, ведь я просто снимал жизнь такой, какова она есть.
— Вот она, обыденная действительность, — сказал я. — По крайней мере, в моей стране и на большей части планеты. — Мне самому стало горько от своих слов. — Люди, спящие на улицах, питающиеся отбросами, живущие в картонных ящиках, торгующие своими детьми. И все же им не чужды доброта, взаимопомощь, сердечность.
Она молча ходила по залу, рассматривая фотографии. Она была потрясена. Но ее чувства меня мало волновали. В сочувствии нуждались люди, запечатленные моей камерой.
Наконец она взглянула на меня.
— Вы устроили это, чтобы собрать для них деньги. А меня использовали как приманку. Вы сыграли на контрасте изысканных фото, где присутствую я, с убожеством, запечатленным на этих снимках.
— Верно. И это действует. Зрители либо в раздражении покидают выставку, либо достают бумажники.
— Не оправдывайтесь: я не обижаюсь.
Я усмехнулся. Мы вернулись в другой зал, и впервые между нами не ощущалось натянутости. Ее больше не коробили любопытствующие взгляды толпы.
— Что это означает? — допытывалась она. — Выходит, я легкомысленная красавица, понятия не имеющая о мире, где люди голодают?
— Не знаю. Быть может, это означает, что я просто устал от всей мерзости, в которой однако умудряюсь находить нечто достойное внимания. И мне хочется отдаться во власть плотского и одновременно эстетического влечения, которое вы вызываете во мне, ощутить магическую силу самой красивой на свете женщины. Кстати, вы не находите, что эти скульптуры очень сексуальны?
— Ну да, вы ведь тоже чернокожий.
— Я не негр. Я мулат, но ведь для вас, янки, разницы нет.
— Мне хотелось бы услышать что-нибудь на вашем языке, — попросила она.
— Ты пленяешь своей красотой, и я не могу отвести от тебя глаз, — сказал я по-португальски. — Ты для меня не просто красивая незнакомка. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы были вместе как можно дольше.
— Звучит интригующе. А теперь переведите.
— Не стану.
— Ну и ладно. — Она усмехнулась. — Я владею испанским и могу понять общий смысл, особенно последней фразы. Знаю, что у вас на уме. Женщины всегда догадываются.