— Звезда навела на меня сон, глубокий, как сон Иакова, — отвечал страж. — Звезда с копьем!
Звезда с копьем? Хм, возможно, это один из пресловутых англосаксонских кеннингов — метафор-загадок, вроде «пути лебедя», когда речь идет об океане, или «радости птицы», когда речь идет о пере для письма. Что может означать «звезда с копьем»?
— Ты хочешь сказать, комета?
— Спасибо, — отозвался мистер Леру и, обернувшись, увидел знатного пожилого господина в тяжелых богатых одеждах, похожего на те изображения, что украшали столовые факультетов. Он явился из палатки.
— Я видел, как они пролетели мимо, целых две, — согласился другой солдат. — Взгляните, у меня волосы опалены! — на ногах у него были серые кроссовки Дитера.
— Думаешь, это имеет что-то общее с огненными буквами на стене моей палатки? — эти слова произнес широкоплечий человек, примерно сорока пяти лет, красивый и самоуверенный, который вышел вслед за пожилым господином. Понятно, это Бьортнот, эрл Эссекса и командующий армией Этельреда. Он казался слишком молодым для эрла, но все, что о нем знают историки, взято из «Битвы при Мэлдоне», а от поэзии вряд ли стоит ждать исторической точности.
— Вы видели такие же огненные буквы, каковые наблюдал и Валтасар, мой господин, — сказал советник.
Огненные буквы, подумал мистер Леру. Дитер может гордиться. Но где же он?…
— Они нам предсказали конец нашего королевства, мудрый Уистан, добрый советчик?
— Как Валтасару нужна была помощь, чтобы раскрыть смысл этих слов, так и вы должны найти Даниила, который сделает то же самое, — сказал Уистан.
— Вас, например? — насмешливо спросил юный тан, едва ли старше, чем первокурсники мистера Леру.
— Спокойно, Хротфут, — сказал Бьортнот. — Слова, которые узрел Валтасар, были темны: «Мене, мене, текел, упарсин». Но то, что видел я, выглядело просто: «Не давай ненавистным чужеземцам перейти водомет». Кто-нибудь из вас видел поблизости хоть один водомет?
— То, что морское чудовище оставляет за собой, когда ныряет? — с иронией спросил Хротфут. — Когда кормится?
— Если Бог создал настолько большую рыбу, что она проглотила Иону, — начал священник, — он мог создать…
И тут мистер Леру понял, что написал не «водяной поток», а «водомет», фонтан…
— Я пытался объяснить своему коллеге, что все это не так легко, как поужинать с французом, — сообщил мистер Леру. — Староанглийский — мертвый язык. То есть я хочу сказать, будет мертвым. Надеюсь, никто не обиделся. Кстати, никто из вас не видел моего друга?
Дреориг бросил ему предупреждающий взгляд из последней сцены «Гамлета» и покачал головой. Полоний, Офелия, Гертруда, Лаэрт, Клавдий, Гамлет и Дитер — все мертвы. Мистер Леру прикусил губу.
— Принимая во внимание то, что пишет Августин Блаженный, — сказал Уистан, повернувшись к Бьортноту, — каждое слово Священного писания имеет значение буквальное, аналогическое и аллегорическое. Так и каждое из этих слов должно быть умело истолковано, чтобы его правильно поняли. Таким образом под «водометом» мы должны понимать «жестокую битву».
Этот человек — прирожденный академик, подумал мистер Леру.
— А это создание и есть «ненавистный чужеземец»? — спросил Бьортнот, показывая на мистера Леру.
Несколько роковых мгновений Уистан молчал.
— Нет, этот человек один, а «ненавистных чужеземцев» должно быть гораздо больше, это воины-моряки с кораблей. Мы должны стоять крепко, чтобы они не перешли через водомет битвы.
— Уистан, как всегда, больше беспокоится о том, чтобы приобрести власть при дворе, чем проявить храбрость в битве, — воскликнул Хротфут. — Он хочет, чтобы мы ждали. Настоящий воин храбро идет колоть и рубить, или слава битвы окажется на стороне чужеземцев, а их женщины споют победную песню.
— Что ты об этом ведаешь, юнец из монастыря? — спросил Уистан. — Твой меч еще не пил вина битвы.
— Я ничего не могу поделать с тем, что меня вырастили монахи, — резко ответил Хротфут. — Но знаю, каким путем должен следовать герой, знаю не хуже, чем датские стражи моего господина. — Последняя фраза сопровождалась неопределенным жестом в сторону стоящих поодаль голубоглазых телохранителей Бьортнота. — И мне ведомо от монахов, что послан дьявол на корабле из серы, чтобы помочь Уистану затмить наш разум. И я говорю — сожгите его!
— Боже, — прошептал мистер Леру.
Все снова посмотрели на него.
— Если это посланник лукавого, — сказал Уистан, — разве не был бы он красив и мудр, чтобы обольстить нас? Только святой властитель наших судеб мог подвергнуть нас испытанию с помощью ухмыляющегося дурня.
Мистер Леру согнал с лица нервную усмешку.
Бьортнот покачал головой.
— Нам нужен знак!
— Другой луч звезды? Или нечто большее? — спросил Уистан. — Разве то, что в апреле коровы не телятся, а куры не несутся, недостаточный знак?
Слова прозвучали предостережением для мистера Леру, но прежде чем он успел осознать это, священник с крючковатым носом и блестящими глазами под мощными бровями принялся махать руками.
— Сожгите их, — восклицал он. — Сожгите их всех.
— Я всего-навсего простолюдин, — сказал Дреориг, почтительно кланяясь, — но тоже умею писать и читать, и я знаю, что он вовсе не с корабля из серы. Я взял его в плен всего шесть часов назад вместе с другим, одетым так же странно, но таким же человеком, как вы или я.
— Ты лжешь, — заявил Хротфут, отводя кулак для удара.
— Да благоденствует церковь, — сказал Дреориг, весь съежившись и торопливо крестя воздух. — Я тоже жил у монахов!
— Стойте! — приказал Бьортнот. — Я не потерплю, чтобы мои таны раскололись накануне битвы. — Он перевел взгляд с мистера Леру на Дреорига, потом на своих танов и придворных. — Это увело нас далеко от истинной проблемы. Должны ли мы атаковать или воздержаться от атаки?
— Огненные слова приказывают воздержаться.
— Из-за вашего предателя-брата у нас осталось мало людей, чтобы выдерживать атаку за атакой, — заключил Хротфут. — Мы должны ударить, пока еще есть силы.
— Этот неиспытанный воин забыл обо всем ополчении, — сказал Уистан. — Люди в этих местах сыты и здоровы.
— Новички, не искушенные в жестокой буре войны, — отпарировал Хротфут.
— Такие же новички, как и ты, болтун, — возразил Уистан.
— Никчемные скотоводы, еще не отмывшие ноги от навоза. Посмотрите, вон у того даже нет сапог, какие-то жалкие тапки.
— В битве побеждает тот, кто в большей мере человек, — ответил Уистан.
— Твой совет кажется лучшим, — решил Бьортнот. — Воздержимся.
— Тогда разрешите мне присоединиться к ополчению, — сказал Хротфут, покраснев. — Это простолюдины, но они завтра увидят радость меча. Дайте мне возможность подтвердить, что я не зря ношу свое имя — Гневная Нога, которая топчет лица мертвецов! Убитым не будет радости!
— Иди, — разрешил Бьортнот. — И возьми с собой чужака. И его защитника.
— Но, господин мой… — взмолился мистер Леру.
Бьортнот обернулся к нему, и тут мистер Леру осознал, что самое мудрое будет отойти в сторону, дабы история могла твориться свободно. Даже вручить свою судьбу Хротфуту, с этой точки зрения, было бы лучшей возможностью. А если он не будет лезть не в свои дела и попробует сидеть очень, очень тихо, то, возможно, уцелеет в битве и завтра в сумерках сумеет ускользнуть назад, к обрыву, и отыщет исчезнувшего Дитера.
— Простите меня, господин, — сказал он, — я ничего не хотел сказать.
— В тебе есть что-то странное, — сказал Бьортнот, оглядывая его. — Я побеседую с тобой, возможно, после битвы — если мы оба еще будем живы.
— Как пожелаете, мой господин, — ответил мистер Леру.
— Больше не мешкай! — заорал Хротфут и подтолкнул Леру вперед.
— И не вздумай сжечь его, — предупредил Бьортнот. — Если я узнаю, что ты сделал это, вира будет равна целой корове.
— Целой корове, — вздохнул Дреориг. — Вот бы меня оценили так высоко.
— Не пересчитывай своих врагов, пока они не убиты, — произнес Хротфут, многозначительно взглянув через плечо на мистера Леру.