Не успели мастер и его ученик скрыться за перевалом, как разбойник, скрывающий свое лицо, откинул шляпу на затылок. Если бы путники увидели его, то удивлению их не было бы предела. Круглые глаза и бледная кожа выдавали в разбойнике большеглазого дьявола.
Ленивого Тигра и его людей вид чужака не удивил.
— Вы довольны, господин? — спросил Ленивый Тигр.
— Держи серебро, — голосом, подобным скрипу несмазанной петли, сказал большеглазый дьявол. — Напрасно отпустили мастера, — добавил он.
— Слово Ленивого Тигра равно весу этого серебра, — сказал предводитель, взвешивая в руке тяжелый мешочек. — Впрочем, если господин удвоит вознаграждение, мы можем догнать мастера.
— Ты дал ему лучших коней.
— Да, действительно… Но вряд ли мастер приведет сюда правительственные войска. Ему сейчас не до этого, а завтра нас здесь не будет. Кстати, что господин собирается делать с молитвенной беседкой?
— Я заберу ее отсюда.
Разбойники недовольно заворчали, но Ленивый Тигр взглядом приказал им замолчать.
— Я слышал о ваших повозках, летающих подобно ночным птицам. Но моим людям не нравится, что вы забираете беседку. Не оскверняются ли этим наши места?
— Хорошо, я дам еще серебра, — проскрипел чужак.
— Вот это великодушный господин, — вскричал Ленивый Тигр, а потом обратился к разбойникам. — А вы чего встали, бездельники? Живо сворачивайте лагерь, мы уходим к Черной реке. Все, что не сможем забрать с собой — сжечь.
И больше о Ленивом Тигре и его людях мы ничего не слышали.
В столице мастер Ганзак и подмастерье остановились в гостином дворе недалеко от дворца Наследника. Коней они удачно сбыли хозяину гостиного двора, вырученные деньги пригодились на взятки чиновникам и надзирателям. Последние слитки пришлось отдать тюремщику, чтобы он устроил свидание с Отором. Впрочем, мастер знал, у кого он может занять средства под залог или в рост, его имя — лучше всяческих рекомендаций.
Выяснилось, что можно было и не спешить — дело получило огласку и разбирательство оказалось долгим.
Внука заточили в отдельном помещении в самом дальнем конце тюрьмы для опасных преступников. Ученика Идо внутрь не пустили. Тюремщик долго гремел ключами, ворчал невнятно о подкупе и ужасных карах за подкуп, о своем добросердечии и наконец открыл дверь.
— Скоро я приду, и чтобы здесь никого из посторонних не было, — сказал тюремщик и исчез в темном коридоре.
Мастер Ганзак чуть было не прослезился, увидев внука в тюремной одежде. Но сдержался и лишь спросил, не голодает ли тот.
— Мне приносят еду, — пробормотал Отор, опустив голову и стыдясь поднять глаза.
— Завтра или послезавтра ученые вынесут приговор, — сказал Ганзак. — Если бы я знал, кого из них подкупить, чтобы он выступил в твою защиту…
— Защитники будут, — еле слышно ответил внук. — Сам Наследник потребовал решения по справедливости.
— Вот как? — поднял брови старый мастер. — Значит, правду говорят, что Наследник благоволит к большеглазым дьяволам и тем, кто общается с ними?
Отор ничего не ответил, да в этом и нужды не было. Кое-кто из молодежи тянулся к чужакам, как домашний муравей на сладкое. Добро бы еще просто для торговли! Ради наживы алчные люди готовы были рискнуть и рисковали, зарабатывая втрое, вшестеро против обычного. Чужаки серебра не жалели. Хуже приходилось неосторожным юнцам, которые, пробираясь к Фактории, вступали в разговоры с большеглазыми дьяволами, насыщая свое любопытство. Одним из них жизнь после этого казалась пресной, каноны и установления — скучными, а друзья и родственники — людьми недалекими. Другие пытались подражать большеглазым дьяволам в манере разговора, в поведении, громко смеялись в присутствии старших, отказывали в воде младшим, сомневались в установлениях и канонах и даже осуждали деяния предков, правда, шепотом и лишь в кругу себе подобных.
— Кто в столице самый лучший законник? — спросил мастер Ганзак.
— Не знаю, — уныло ответил Отор. — Может, дядюшка Сокан знает…
— Ну, я и сам могу найти. Приходил ли к тебе Сокан?
— Два раза. Приносил вина, сластей. Он и рассказал про Наследника.
— Хорошо. Даже если приговор будет суров, я дождусь твоего возвращения из ссылки. Помни о своем долге — тебе надлежит похоронить меня. Если тебя не будет рядом, я не смогу отпустить душу, обратив ладони к небу.
— Это старые предрассудки… — начал было Отор, вскинув голову, но мастер перебил его: