— Так-так-так, — произнес он. — Добро пожаловать, брат.
Ратберн, не доверяя своему синтезированному голосу, попросту кивнул.
— Спускайтесь в больницу, — велел Джи Р. — Идите на смотровую галерею, она над операционной. Я же отправлюсь в саму операционную. Так мы сможем видеть друг друга… и говорить, как мужчина с мужчиной.
— Привет, — сказал Ратберн. Он стоял на своих золотистых ногах, глядя в угловую стеклянную панель, выходившую в операционную.
— Привет, — кивнул Джи Р.-7, подняв глаза. — Прежде чем мы продолжим, мне потребуются доказательства того, что вы именно тот, за кого себя выдаете. Прошу простить, но… поймите. В этом сияющем обличье может оказаться кто угодно.
— Это я, — заверил Ратберн.
— Нет. В лучшем случае, один из нас. Я должен быть уверен.
— Так задайте мне вопрос.
Джи Р.-7 явно успел подготовиться.
— Первая девчонка, с которой мы…
— Кэрри, — ответил Джордж, не задумываясь. — В раздевалке.
— Рад видеть тебя, братец, — улыбнулся Джи Р.-7.
Ратберн, не отвечая, повернул голову на бесшумных подшипниках, наскоро глянув в лицо Лусерна, маячившее на экране видеофона, и тут же обернулся к сброшенной коже.
— Я… насколько я понял, ты хочешь, чтобы тебя называли Джорджем.
— Верно.
Но Ратберн покачал головой.
— Мы… ты и я, еще когда были едины, имели абсолютно одинаковое мнение по одному вопросу. Хотели жить вечно. А этого нельзя добиться в биологическом теле. И тебе это известно.
— Нельзя. Пока. Но мне всего сорок пять. Кто знает, какие новые технологии будут разработаны в оставшиеся годы нашей… моей жизни!
Ратберну больше не было необходимости дышать. Поэтому он не смог вздохнуть. Но передернул стальными плечами, ощущая именно те эмоции, которые когда-то вызывали тяжкий вздох.
— Ты знаешь, почему мы решили перенести сознание, не дожидаясь глубокой старости. У тебя наследственная предрасположенность к инсультам. Но у меня этого нет и быть не может. Больше у Джорджа Ратберна нет и не может быть смертельно опасных заболеваний.
— Но мы не переносили сознание, — напомнил Джи Р.-7. — Мы скопировали сознание, частицу за частицей, синапс за синапсом. Ты — копия. Оригинал — я.
— Только не с точки зрения закона, — возразил Ратберн. — Ты, биологическое существо, подписал контракт, в котором санкционировал передачу личности. Подписал той самой рукой, которой теперь держишь скальпель у горла доктора Нг.
— А теперь передумал.
— Передумал — от слова ум. Программное обеспечение, называемое разумом Джорджа Ратберна, а именно единственный легальный вариант программы был перемещен из аппаратного обеспечения твоего биологического мозга в аппаратное обеспечение наногелевого ЦПУ нашего нового тела.
Робот немного помедлил.
— По всем существующим правилам, как при любом переносе программного обеспечения, оригинал следовало бы уничтожить.
Джи Р.-7 нахмурился.
— Да, но не забывай, что общество не допустило бы ничего подобного. Такие вещи мало чем отличаются от эвтаназии, как способа самоубийства при содействии лечащего врача. Прекращать существование тела-источника незаконно, даже после переноса мозга.
— Совершенно верно, — кивнул робот. — И приходится активизировать замену вплоть до смерти источника, иначе суд постановит, что не было никакого продолжения личности, и отменит право распоряжаться доходами. Смерть в наше время необязательно должна быть бесповоротной, зато налоги приходится платить в любом случае.
Ратберн думал, что Джи Р.-7 примет шутку и между ними протянется хрупкий мостик взаимопонимания. Но тот просто сказал:
— Значит, я застрял здесь до скончания века.
— Я вряд ли назвал бы это именно так, — пожал плечами Ратберн. — Парадиз Вэлли — это маленький уголок небес на земле. Почему бы просто не наслаждаться жизнью, пока не придет пора отправляться на настоящие небеса?
— Ненавижу здесь все, — выпалил Джи Р.-7 и, подумав, добавил: — Послушай, я понимаю, что по нынешним законам у меня нет легального статуса. Ладно, я не могу заставить их аннулировать передачу, зато это можешь сделать ты. В глазах закона именно ты — гражданин и личность, и тебе это под силу.
— Но я не хочу. Мне нравится быть бессмертным.
— А вот мне не нравится быть заключенным.
— Пойми, изменился не я, а ты, — сказал андроид. — Подумай, что ты делаешь? Нам никогда не была присуща склонность к насилию. Нам в голову не пришло бы захватить заложника, держать нож у чьего-то горла, перепугать женщину до полусмерти. Другим стал ты.