Место Сьюзи занял Даффи, который пришел в Брук-коттедж котенком. Казалось, он просто потерялся, однако никто не заявил на него свои права.
— Даффи появился у меня после Сьюзи, точь-в-точь как на шкатулке. Своими рисунками я предсказала будущее! — Миссис Мидоуз улыбнулась с оттенком гордости. — А теперь давай взглянем на твои картины, согласна?
Альбом Аманды, вне всякого сомнения, можно было считать образцовым. Во всяком случае, изображенные на его страницах стеклянные банки с торчащими из них карандашами и разнообразный кухонный инвентарь выглядели достаточно реалистично. То же относилось и к электрическим миксерам, а также к разнообразным инструментам из отцовского гаража. Тени и блики лежали практически безупречно; соответственно, и оценки были не меньше девяти — иногда даже девять с плюсом: мистер Питерс, школьный учитель рисования, являлся последовательным сторонником реализма и фотографической точности. И лишь на последней странице альбома красовалась попавшая туда словно по недоразумению изящная ваза, полная нарциссов.
— Вот настоящее искусство, — вслух подумала миссис Мидоуз, украдкой бросив взгляд на свои собственные картины, которые — спору нет — были более экспрессивны, но выполнены не столь умело. — И все же, мне кажется, твоим рисункам чего-то недостает… Быть может, волшебства?… Хотя нет, волшебство школьным работам противопоказано. Подумать только — все эти кухонные комбайны, миксеры, гаечные ключи!.. — Она доверительно наклонилась к Аманде. — Знаешь, что я думаю? Если бы ты разрисовала мою шкатулку моими красками, твои рисунки тоже могли бы ожить!
— Но, — заметила Аманда, — на шкатулке уже нет места!
— Это не беда. Достаточно только замазать все белой краской.
— Но шкатулка так красива!..
— Честно говоря, за прошедшие годы она здорово выцвела, поэтому, мне кажется, новые рисунки просто необходимы. В конце концов, старые картинки использованы все до одной.
Аманда вдруг заметила Даффи, расхаживавшего по лужайке за домом. Он осторожно понюхал воду в ручье, потом вернулся к двери и, привстав на задние лапы, с любопытством заглянул в комнату. В какой-то момент он даже вознамерился мяукнуть, но его жалобный зов так и не прозвучал, превратившись в сладкий зевок.
— Сейчас, Даффи, сейчас!.. — проворковала миссис Мидоуз. — Снежок, этот мой маленький глупыш, уже барабанил бы сейчас по двери лапами. Самой сообразительной из моих кошек была Поппи — ну и Моррис, конечно, — а вот Даффи умишка явно не хватает. Впрочем, не обращай внимания… Знаешь, Аманда, пожалуй, я сама выкрашу шкатулку в белый цвет. Если зайдешь ко мне завтра после школы, то сможешь ее забрать. Разрисуешь ее по своему вкусу — совсем как я когда-то…
Аманда задумалась.
— Как вы полагаете, что мне следует нарисовать?
— Все, что угодно! Абсолютно все! Если хочешь, считай это своим домашним заданием.
По дороге домой Аманда размышляла о том, отчего умирают кошки. Она думала об опухоли в горле, об отказывающих почках, о старческом слабоумии. С другой стороны, если миссис Мидоуз права, любимый кот, принадлежащий ей, Аманде, не умрет еще довольно долго, до тех пор пока ей не исполнится — страшно сказать! — тридцать лет. А ведь потом будут и другие… Нет, девочке совсем не хотелось, чтобы ее жизнь была заполнена только котами и кошками. Но чего еще она могла пожелать? Не через пятнадцать лет, не через тридцать или пятьдесят, а сейчас?
Эти мысли всерьез волновали Аманду. Вместе с тем она прекрасно понимала: слова миссис Мидоуз не более чем увлекательная выдумка. Несомненно, пожилая леди хотела, чтобы в рисунках девочки появилось волшебство, которого не хватало ее миксерам и разводным ключам, пусть и оцененным девятью баллами из десяти возможных. Впрочем, Аманда нисколько не чувствовала себя оскорбленной. Ведь ее школьные работы были безупречны! С точки зрения реализма, Аманда была настолько близка к совершенству, насколько мог пожелать ее отец-архитектор. Но чтобы разбудить волшебство, девочка просто обязана верить: раскрашивая шкатулку, она добьется каких-то необычных результатов. В конце концов, сам мистер Питерс однажды показывал ученикам найденные в пещерах рисунки первобытных людей. По его словам, с помощью таких вот наскальных изображений далекие предки призывали животных, чтобы охотиться на них ради пропитания.
Учитывая все это, миссис Мидоуз была не такой уж большой выдумщицей. А чтобы проверить слова пожилой леди, от Аманды требовалось всего-навсего нарисовать на стенках шкатулки, что ей захочется. Но непременно — что-то живое. Девочка чувствовала: если она изобразит нечто механическое, например, новый велосипед, ее желание вряд ли сбудется.
В следующую субботу Аманда все утро работала в своей комнате. Стиль, которого придерживалась миссис Мидоуз, несомненно, оказал на нее значительное влияние, хотя справедливости ради следует сказать: девочка подражала рисункам пожилой леди лишь в той мере, в какой она их запомнила. Да и белая грунтовка, покрывавшая стенки и крышку коробки, словно хранила призраки былых изображений.
К обеду Аманда закончила работу. Осторожно, чтобы ненароком не споткнуться на лестнице, она снесла шкатулку вниз на листе картона и водрузила на рабочий стол в кухне.
На обед подали салат с курицей, сладкий весенний лук, сваренные вкрутую перепелиные яйца, латук, томаты и ржаные лепешки. Таким способом мать Аманды — Сара — боролась со склонностью дочери к полноте. Отцу Аманды — Полу — тоже не мешало избавиться от нескольких лишних фунтов. Впрочем, ужинали Уиттакеры более плотно. Сама Сара могла похвастаться изяществом и стройностью; дочери досталось от нее только задорное овальное лицо и светлые вьющиеся волосы. Телосложением Аманда пошла в отца, невысокого и коренастого. Что же касалось ее художественных способностей, то их происхождение оставалось неясным. Пол был архитектором, а Сара когда-то училась на ландшафтного дизайнера; даже сейчас она работала консультантом в крупном садовом центре, находившемся в восьми милях от поселка.
— Очаровательно!.. — воскликнула Сара, увидев шкатулку. — Какие свежие, яркие краски, да и манера кажется мне весьма оригинальной. Эта шкатулка напоминает коробочки в индийском стиле, которые продаются в азиатском торговом центре. Она, случайно, не оттуда, дорогая?
Аманда покачала головой.
— Это моя «звериная шкатулка». Ее подарила мне миссис Мидоуз — и краски тоже. Она сказала: что я на коробочке нарисую, то и сбудется. Изображение на крышке должно ожить в первую очередь. Вот, посмотри…
На крышке был нарисован пушистый белый кот с зелеными глазами.
— Не забывай, дорогая, ведь у тебя астма! — осторожно напомнила дочери Сара.
— Миссис Мидоуз сказала, что зверек из шкатулки мне не повредит, — возразила Аманда. — Не беспокойся, мам, я же знаю — все это только выдумки! Я разрисовала шкатулку просто для того… ну, чтобы немного освежить свой стиль, раскрепоститься, понимаешь?
— Вот это по-взрослому! — восхитился Пол. — Впрочем, не позволяй себе слишком раскрепощаться, Аманда. Мистеру Питерсу это может не понравиться.
— Но ведь я разрисовала мою шкатулку вовсе не для того, чтобы лучше подготовиться к школьному уроку, папа! Я отлично знаю, как правильно рисовать и чертить. Шкатулка — это совсем другое. Она… она немного волшебная, понимаешь?
Сара поспешила еще раз похвалить шкатулку. С одной из сторон преданно смотрел скотч-терьер с угольно-черной курчавой шерстью и короткими толстыми лапами. Своим видом он немного напоминал стоящего на часах сказочного гнома.
На второй стенке шкатулки была нарисована рыжая курица. На третьей — изображен пушистый серый кролик породы шиншилла.
— Что же будет дальше? Коза?…
Последняя сторона являла поднявшуюся на дыбы змею с раздутым капюшоном и гладким черным телом, похожим на велосипедную шину.
— О, Господи, ведь это же кобра!
— Я знаю, папа. Я хотела нарисовать обычную змею, потому что у нее нет шерсти и она не может вызвать у меня приступ астмы, но потом решила: мой рисунок должен быть более эффектным.