Слушал-слушал их Капитан да и говорит:
— Пойдемте-ка обедать. На сытый желудок всегда решение мудренее выбирается. Вон и Кок нам из иллюминатора черпаком который уже час машет — не надорвался бы от крика.
Почесала команда в затылках, делать нечего — пошли обедать.
А обед Кок в тот день соорудил на костерке, что сложил недалеко от корабля, насобирав сухих веток и листьев. И после сухпайка да черники желтой, которые у команды уже поперек горла стояли, еда с костра всем была до того аппетитна и лакома, что каждый, съев свою порцию, подходил за добавкой. И отказу не было никому — хоть за второй добавкой приходи. И вот все наелись до отвала да и спать полегли, потому как устали от споров и изобретений. И Капитан заснул, решив, что после сна выберет решение даже мудренее, чем после еды.
Спят звездонавты богатырски — только ближайшие листики черники от их храпа и посвиста подрагивают. А двое не спят. Кок посуду после обеда моет, а Инженер все у двигателя своего любимого хлопочет. Он вообще в разговоры о разумных горах не встревал, как есть, мимо ушей все пропускал.
Только проснулись звездонавты, стали свои горные изобретения обустраивать. Кто стратегические запасы клея «Момент» на обшивку мажет, кто из черники венички вяжет, рисунок листиков по фотографиям подбирает, кто сахар паяльной лампой к кораблю притапливает, а кто сверху, с флаера ихние старания по аэрофотоснимкам корректирует. Капитан всем пособляет, всех ободряет, а Радист знай себе ключом электрическим по обшивке корабля горам азбуку Морзе гонит. Ажиотаж кругом, гомон, работа кипит, паяльные лампы шипят, сахар на обшивку беломраморным шарфом сыплется. Только вдруг звездонавт с флаера как заорет:
— Исчезли! Рисунки с гор исчезли!
Тут все и ахнули: приняли, значит, горы их сигналы, сейчас ответ дадут. И ну давай свои занятия пуще прежнего. Знай себе наяривают, с горами «разговаривают». Стадиончик для муравьев размером метр на метр перед входом в корабль расчистили. Стоит там Капитан, ждет дорогих шестилапых посланников мира и дружбы.
Только молчат горы, муравьев к людям на сахар не шлют, рисунками не сигналят, даже в радиоэфире притухло, только тихим комариным писком случайные мысли компьютера нет-нет, а прозвучат. А в остальном — тишина.
Пуще прежнего стали звездонавты сигналить. Только пыль столбом, крики, гвалт. Кок сгоряча кувалду схватил, чтобы по кораблю азбуку Морзе стучать — у Радиста сигналы подглядел, пока посуду мыл. Насилу его остановили. Здоров был Кок, мог насквозь обшивку корабля пробить.
Только молчат горы, будто и не разговаривали. Будто все звездонавтам почудилось. И так даже вроде легче стало — горы как горы, как обычные горы, как на Земле почти. Но и этот, и весь следующий день старались люди, хотя уже и чувствовали, что все без толку. А потом взяла всех тоска-кручина. Сидят кто где, инструменты побросали, и одна у всех мысль в глазах: напридумывали сами себе рисунков, померещилось, сеанс самогипноза группы затерянных в черничнике товарищей.
Погоревали, да делать нечего — через день опять взялись за облеты новых территорий, зонд на орбиту отправили, чтобы планету сверху рассматривать. Опять ищут, нет ли настоящих разумных поселений.
И так проходит у них неделя, вторая, третья. Тут и припасы на исходе оказались и аккумуляторы у флаеров подсели. Сгрудились все снова близ Капитана и запели последнюю звездонавчью песню. Поют, а у самих слезы на глазах. Знают, что сегодня живут последний день цивилизованной жизни. Назавтра решили разделить остатки припасов поровну и начать сливаться с природой. Уж боевую раскраску себе придумывать стали. А там, кто его знает, примет ли их планета почитай голыми и босыми, только своими руками и ногами обнадеженными?
Только назавтра были они уж на орбите. Инженер их всех спас. Починил-таки двигатель. Запасливый на запчасти оказался чуть не до вороватости, почти все у него в стальных закромах для починки двигателя нашлось. А чего не было, он из аппаратуры у ученых понаоткручивал, а то и своими руками выточил да на нужное место пригнал-приладил.
Как наладились от планеты отчаливать, на отзвездный курс ложиться, глядят, а зонд их на орбите какие-то кривулины выделывает. Прочертили путь зондовый, и точно — один из рисунков с горушек. Такое им, значит, разъяснение насчет галлюцинаций на прощание было предоставлено.