Все животные безошибочно чувствовали, что должно произойти, и убирались из теплого, полного пищи лимана в бесплодный океан. Множество этих существ погибнет от непривычных температур, глубин и нехватки пищи. Некоторые, благополучно переждав катаклизм, вернутся на прежнее место обитания, уже через какой-то год полностью восстановив численность своего рода. А некоторые не смогут вернуться и останутся в океане. Вероятно, их будет совсем немного, но они все же не погибнут, сумеют приспособиться. Лиман — колыбель, уникальная супница всего живого — произведет очередную инъекцию жизни в юный океан планеты. Потом это повторится еще и еще раз. И когда-нибудь жизнь захватит планету полностью, утвердившись на ней окончательно…
Гусев тоже намерен выжить, но для этого должен бежать в противоположном направлении. Он вовсе не стремится составить конкуренцию местным формам. Гусев просто борется за свою жизнь.
Справа метрах в тридцати раздался сильный всплеск. Из воды вылез черный горб весь в костяных наростах. Следом поднялась огромная уродливая башка, трудно заворочалась на короткой шее. Тусклые глаза уставились на Гусева, замершего в полной неподвижности. Прошло несколько секунд, растянувшихся до бесконечности. Потом монстр отвернулся, выпростал из-под брюха широкие лапы и зашлепал в сторону океана, постепенно набирая скорость.
«Ч-черт! — Гусев с трудом обрел вновь остановившееся дыхание. — Вот черт! Мог ведь и проглотить, дрянь такая. Нет, сейчас ему не до еды. Нужно спасать свою толстую шкуру. Успеет? Может, и успеет. Надо же — и про пистолет забыл. А если бы не забыл — какая разница? Все равно бы не успел вытащить…»
Пистолет на поясе скрывался в водонепроницаемой кобуре, которая на случай американской дуэли не годилась.
Звук очередного выстрела Кромана он едва услышал. Вряд ли его сейчас отделяло от самолета более километра. Туман надежно хоронит в себе звуки.
Гусев остановился, достал таблетки, разжевал сразу две.
«Осторожней со стимуляторами» — какая чушь! Десять километров по лиману не под силу пройти ни одному человеку. Тем более, за шесть-семь часов… Глотать трудно, горло от напряжения уже пересохло. Воды надо было взять побольше…
Он постоял немного, позволив себе короткую передышку, а когда вновь сделал шаг, то не смог сдержать стона от острой боли в перенапряженных мышцах. Его мотнуло в сторону, он не устоял и опустился в воду. Тут же перевернулся и начал подниматься, физически ощущая течение драгоценных секунд. Ничего, ничего, мышцы пройдут, ничего…
Это начиналось всегда совершенно одинаково. В лимане нарождалось течение. Шесть часов лиман неторопливо вытекал в океан, обнажая вязкое дно, а еще примерно через час приходила Волна.
Цунами. Обыкновенное цунами, такое же, как и на Земле, только мощнее раз в двадцать, рожденное могучим тектоническим вздохом планеты где-то в океанских глубинах. В принципе, все было ясно с самого первого раза, оно не застало людей врасплох. И толчки зарегистрировали, и с орбитальной Станции получили подтверждение. Да и лиман предупредил — на Земле все происходит точно так же, лишь масштабы разные. С побережья убрались загодя, без особой спешки перебросили оборудование на плато, поближе к Станции, а потом наблюдали фантастическое, жуткое зрелище с воздуха, словно из театральной ложи…
Он взглянул на хронометр: минуло около двух часов. Выстрелов больше не слышно — все глушит туман, все скрывает. Впрочем, туман тоже скоро уйдет… Надо проглотить еще таблетку…
Уровень воды немного понизился, теперь Гусев это заметил. Идти, правда, от того легче пока не стало. Вероятно, потому, что и течение слегка усилилось…
Его совесть должна быть чиста. Разве он не сделал все, что возможно? Разве существовал какой-либо иной выбор? Двое погибнут в любом случае, ничто не сможет их спасти. Третий — если останется с ними. Погибать из солидарности дико, глупо. Никто не вправе осудить его за то, что он не пожелал себе бездарной, совершенно бессмысленной смерти. Возможно, он должен был сказать Кроману о том, что его ждет. Но зачем? Это жестоко. Для Кромана все произойдет очень быстро. Возможно, он даже ничего не почувствует. В последние секунды он услышит гул, потом жуткий грохот, но вряд ли успеет понять его смысл. А потом все кончится…
Гусев плеснул на ходу водой в лицо. Идти стало труднее. Действительно мешает усилившееся течение или причиной служит увеличивающаяся усталость? Разжевал очередную таблетку и через две-три минуты почувствовал новый прилив сил. Он пройдет еще быстрее, чем предыдущий, но Гусев успеет одолеть около километра.