Неподалеку от нее Голубая Пчела закряхтел и с трудом перевалился на спину. Его замечательный голубой костюм тоже сильно изодрался, обнажив стальной экзоскелет и очень толстые прокладки вокруг по-стариковски тощих конечностей. Громко кашлянув, он выбросил в воздух взвесь кровяных брызг. Жало, не слишком торопясь, направился к лежащему старику, небрежно помахивая оружием. В его руке обнаружился вовсе не верный Жаломёт, а самый обыкновенный, вульгарный пистолет, черный и блестящий.
— Мик!.. — слабо выдохнул Голубая Пчела.
— Даже не думай, — сухо сказал Жало, но голос его дрогнул: — Не старайся зря. Ты омерзительный сукин сын.
— Мик, послушай меня, я…
— Заткнись!!! — рявкнул Жало и прицелился.
Но тут появилось Пчелиное Крыло, поскольку автопилот был настроен на регулярное возвращение к хозяину. Вынырнув будто ниоткуда с рассерженным жужжанием, удивительный летательный аппарат врезался в кадык человека с пистолетом, отбрасывая его на заграждение. Жало ударился о перила, перевалился через них спиной и пропал.
Все пчелы коллективно и бурно сошли с ума, закрутившись в черно-золотое бешеное торнадо, и многотонная гудящая масса роя организованно рухнула с крыши вниз.
Вскочив на ноги с жужжанием электромеханических передач, Голубая Пчела торопливо подбежал к заложнице. Из недр голубого жилета появился аптечный пузырек с распылителем, и старик стал заботливо опрыскивать ее голубой жидкостью.
— Не надо впадать в панику, мисс! — заверил он Конфетку профессионально бодрым голосом. — Я вижу, вас щедро умастили аттрактантом, но эта жидкость мигом нейтрализует его. Клянусь, ни одна пчела не подлетит к вам ближе чем на десять футов! Это отпугивающий феромон.
— Но меня ужалили! Много-много раз! Боже мой, ведь у меня аллергия… Горло уже распухло, я чувствую… Я скоро не смогу дышать! Я умру!
— Успокойтесь, мисс, — сказал Голубая Пчела. Он поставил бутылочку с репеллентом рядом с ней и добыл из своего жилета шприц и ручной фонарик. — Все в порядке, я опытный врач.
С этими словами он ловко всадил иглу в бедро Конфетки и выжал поршень до отказа. А потом на секунду нажал и отпустил кнопку фонарика. И внезапно посреди темной ночи Конфетка обзавелась свеженьким красноватым загаром.
— Радиация в ультрафиолетовом диапазоне активирует мой специальный антидот, — пояснил ее спаситель авторитетно и на удивление хладнокровно, хотя кровь продолжала обильно капать у него изо рта.
Теперь Конфетка ясно разглядела, насколько худ и хрупок на самом деле этот старый супергерой. Его морщинистая кожа ужасно напоминала ветхую, пожелтевшую и скомканную газету, усеянную синими и коричневыми чернильными пятнышками.
— Это не только спасет вас от нынешних укусов, мисс, — продолжал он горделиво. — Это радикальное излечение. И я мог бы сделаться в тысячу раз богаче, чем был, но увы! У нашего правительства, как водится, не хватило ума, чтобы оценить по достоинству неизбежные побочные эффекты.
— Может быть… нам лучше поговорить об этом в отделении «скорой помощи»? — пролепетала Конфетка. — Я вам верю, конечно, но все-таки…
— Позвольте мне призвать Пчелиное Крыло, — кивнул Голубая Пчела. Он встал, прошел дюжину ярдов вдоль ограждения и оперся на перила, переводя дух. А выпрямившись, издал заливистый свист и высоко поднял руку. Так он молчаливо и неподвижно простоял несколько долгих секунд, а потом опять откашлялся и произнес, не оборачиваясь:
— Клянусь, это была не моя вина.
— Что?.. — тупо переспросила Конфетка.
— Что Жало остался в тюрьме. Это… просто случайность. Ну, то есть… Ладно, я расскажу.
Голубая Пчела наконец опустил руку и повернулся к ней лицом, утирая кровь с подбородка.
— В то время я был женат, — сказал он. — И после этого фиаско с мистером Мозгом моя благоверная супруга… В общем, она ухитрилась запихнуть меня в сумасшедший дом, а там… Они подвергли меня электрощоковой терапии! Моя прежняя жизнь — или наибольшая ее часть, по крайней мере — потеряна навсегда. А тогда, в то время, я совсем не помнил, что произошло. Просто ничего не помнил.
— Господи… — произнесла Конфетка. — Мне правда, правда очень-очень жаль.
— Роберт!!!
Этот вопль раздался на фоне стремительно возрастающего, ужасающего гудения миллионов разгневанных пчел. И внезапно Жало вознесся над ограждением площадки, стоя на вершине чудовищно плотной, черной с золотом колонны из насекомых.