— Я уже посмотрел, — пробурчал Дом и вывел на настенный экран фотографию лунохода, его принципиальную схему и основную компоновку. — Длина восемнадцать метров, экипаж три человека, возможное число пассажиров — десять, максимальная полезная нагрузка — три тонны, запас кислорода — двести четырнадцать часов. Является основным транспортным средством лунных поисковиков.
— Верно, — одобрил Стариков.
— Выведи изображение на меня, — попросил Митрошка. — И дай более подробное описание.
— Что с ними могло случиться? — спросил Старикова Званцев.
— А что с ними может случиться на Луне? — пожал плечами тот. — Попали под разряд энерголита, например. В этом случае экипаж и пассажиров поразил электроразряд большой мощности. Могла случиться обычная авария. Но в этих случаях машина осталась бы на поверхности, и ее бы уже обнаружили. Но могло случиться и худшее — они провалились в расщелину или трещину, их на поверхности Луны хватает. Но это не объясняет отсутствия связи. А самое паршивое, если они вздумали сесть и попали на неустойчивый конгломерат, у нас его еще «чертовым следом» зовут. Два года назад в такую ловушку угодил луноход французов. Нашли их слишком поздно. Понимаешь, получается что-то вроде земных зыбучих песков. Машину моментально засасывает на глубину, реголит экранирует сигналы, и выбраться из ямы невозможно, машина в пыли «плывет», нет точки опоры. Французы так и не выбрались.
— Глубина у этих «чертовых следов» большая?
— Метров двадцать от силы, — ответил Стариков. — Но в том-то и дело, что можно десять раз пройти мимо этого участка и ничего не заметить.
— А приборами зафиксировать?
— Почва экранирует, — объяснил Стариков. — Не показывают приборы ничего.
— А тепловое излучение?
— Я же говорю, пыль экранирует, — с досадой повторил Стариков. Дом медленно плыл над поверхностью Луны.
Кто участвовал в подобных поисках, знает, что нет ничего более нудного, как вглядываться в однообразную, в выщербинах кратеров и покрытую толстым слоем пыли поверхность Луны. В один заход удавалось просматривать участок поверхности в двадцать пять метров шириной. Десять километров в один конец и обратно, и так предстояло пройти над лунной поверхностью четыреста раз. После двух часов наблюдений у Званцева начали слезиться глаза, после четвертого часа он вдруг ощутил, что сознание его начинает пропускать обширные куски проверяемого участка.
— Званцев, — сказал Дом. — Ну что ты, в самом деле, не доверяешь?
Митрошка находился в свободном поиске и шел над Луной параллельно Дому. Перед командировкой Званцева на Луну роботу установили дополнительное оборудование и ионный двигатель, позволяющий двигаться в космической пустоте.
— Хорошая техника, — похвалил Стариков.
— Не просто техника, — отозвался вулканолог. — Я без них как без рук.
— Ты кого-нибудь из нашего выпуска видел? — поинтересовался Стариков.
— С Агеевым постоянно общаюсь, — сказал Званцев. — Он сейчас в европейском отделении Института морфологии Земли работает. Два года назад Петю Быстрова видел, звал меня принять участие в экспедиции к Юпитеру. Но я тогда в Тихом океане занят был, срочную работу для ЮНЕСКО выполнял. Да и далеко больно, не люблю долгих экспедиций, а тут на пять лет Землю пришлось бы покинуть. Слушай, пусто в нашем районе, последнюю километровку проходим. Если бы что-то было, Митроха давно бы засек и сообщил.
— Возможно, — сказал Стариков. — Но мы должны быть точно уверены, что на нашем участке их нет.
— Что ты предлагаешь?
— Закончим осмотр и пойдем в обратном направлении. Может, мы что-то просмотрели.
— Не может быть, — сказал Дом. — Я каждый участок фиксировал в памяти и потом анализировал. Если бы был хоть намек, хоть бугорок какой, я бы обратил внимание.
Он выставил на столик перед людьми пластиковые тубы с ярко-желтым апельсиновым соком.
— Я его витаминизировал, — сообщил Дом. — И немного химии добавил. Ты уж извини, Званцев, но я не могу смотреть, как вы уродуетесь. И вообще, надо больше технике доверять, а не своим глазам.
— Может, ты и прав, — согласился Званцев. — Только ведь и мы не можем иначе.
— Первый раз наблюдаю конечный результат свободного программирования, — признался Стариков. — Впечатляет. Званцев, они и в самом деле эмоциональны или мне это кажется?
— Вам это кажется, — эхом отозвался Митрошка. — Откуда у роботов чувства? А эмоции, как вы знаете, есть внешнее проявление чувств.