— Точно, — кивнул официант.
— Но сейчас вы грозите мне пистолетом.
— Такова жизнь, Петр Леонидович.
— И что вы от меня хотите?
— Чтобы вы отказались от поездки в Облонск.
— Хорошо, откажусь. Я могу идти?
— Как-то неискренне вы это сказали, Петр Леонидович, — официант с сомнением поджал губы.
— А как можно быть искренним под дулом пистолета?
— Я должен быть уверен, что вы не поедете в Облонск.
— И что же я должен сделать, чтобы вы мне поверили?
— Даже и не знаю… — официант в задумчивости постучал глушителем по краю подноса. — Может быть, вам для этого нужно умереть?
— Не уверен, что это хорошая мысль.
— Я тоже… Но другой у меня нет.
— Давайте подумаем вместе.
— Хорошо… У нас пока еще есть время.
Я машинально достал из кармана часы, щелкнул крышкой, взглянул на циферблат.
— Начнем? — я посмотрел на официанта как можно дружелюбнее. Он коротко кивнул. — Может быть, расскажете мне о себе?
— Зачем? — насторожился официант.
— Хотя бы назовите свое имя… Должен же я к вам как-то обращаться.
— Называйте меня Исмаил.
— Исмаил… — я оценивающе посмотрел на официанта. Коротко остриженные светло-русые волосы, круглое лицо, голубые глаза, нос пуговкой, подбородок с ямочкой… Нет, на Исмаила он определенно не походил. — Хорошо, пусть будет Исмаил. Чем вы занимаетесь, Исмаил?
— По-моему, вас сейчас не это должно интересовать, Петр Леонидович.
— Верно, — согласился я. — Вы уверены, что в Облонске меня убьют?
— Ну, может быть, не в самом городе… Вас могут убить в самолете.
— За то, что по моим следам прорастают информационные башни?
— Это хороший мотив для убийства, — с видом знатока заметил Исмаил.
— Может быть, и хороший, но явно недостаточный.
— Вы так считаете? — Исмаил усмехнулся. — Посмотрите-ка на угол стола, Петр Леонидович… Видите?
Там, куда указывал взглядом Исмаил, над мореными досками стола примерно на полтора сантиметра вверх поднимался серебристый конус с округлой вершиной, похожий на проклюнувшийся из-под земли шампиньон — росток информационной башни.
— Ну надо же… — только и смог проговорить я удивленно.
— Вот так-то, любезный, — многозначительно произнес Исмаил.
— Спор вокруг много, но прорастают только те, что оказались активированы информационным полем.
— При чем тут я?
— Без вас, Петр Леонидович, ничего бы не произошло, — улыбнулся мне Исмаил. — Вы что, до сих пор так ничего и не поняли?
Честное слово, я едва не взорвался!
— Что я должен понять?
— Петр Леонидович, — Исмаил немного подался вперед и наклонился так, что ствол пистолета смотрел теперь мне не в лоб, а в грудь.
— Петр Леонидович, — повторил он, понизив голос до полушепота, — а вы сами, — Исмаил прищурился, — ничего не чувствуете?
— Нет, — с невообразимо глупым видом я развел руками. Прислушался к собственным ощущениям. Так, на всякий случай. — Ничего!
— Ну да ладно, — махнул спрятанным под салфеткой пистолетом Исмаил. — Главное, что об этом знает Госбезопасность, которая как раз и спланировала ваше физическое устранение.
— Вы тоже из конторы?
— Ну что вы, Петр Леонидович! — обиженно насупился Исмаил. — Как вам только такое в голову взбрело!
— Но вы же собираетесь меня убить.
— Я не могу допустить, чтобы вы попали в лапы гэбэшников.
— А другого способа нет?
— Увы, я его не вижу.
— Тогда чего же мы ждем?
— Видите ли, Петр Леонидович, — смущенно потупил взгляд Исмаил. — К вам я не испытываю никакой личной неприязни. Даже наоборот, я восхищен тем, что вы делаете. Поэтому, перед тем как завершить наше маленькое дельце, я хотел расставить все точки над «ё». По-моему, будет справедливо, если перед смертью вы узнаете… Черт!
Исмаил не успел завершить витиеватую фразу: его оттолкнул в сторону бармен.
— Э, стой, братан! У меня на этого мужика свои виды!
— Не понял? — нахмурил брови Исмаил.
— Ну и дурак значит, — бармен сунул руку за пазуху и вытянул оттуда огромный пистолет. Что это был за ствол, понятия не имею, я вообще в оружии плохо разбираюсь, но он оказался таких невероятных размеров, что я удивился, как он прятался под рубашкой и фирменной малиновой жилеткой.
— Короче, — бармен, словно дирижерской палочкой, взмахнул стволом. — Тебя, братан, — это он Исмаилу, — я приговариваю к смерти за убийство лидера нашего экотеррористического движения «Зеленый бор»…
— «Зеленый мир», — поправил я.